Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона

Когда Эллий Аттик за две ходки приволок наконец все, что требовалось, офицер неспешно облачился в парадные доспехи. Причем не доверил Аттику закрепить специальными штифтами панцирь на груди, позвал Тираса: «Все-таки солдат, не гражданский раздолбай».

– Тирас, остаешься за главного, – отдал, возможно, свой последний приказ Константин Германик. – Мою казну я доверяю не тебе, уж извини, ты – фракиец, но Эллию Аттику. Он хвастлив, но честен. Пусть разделит золото между вами двумя и Калебом. Гребцам отсчитай все, что им положено, и гони прочь. Когда вернешься в Константинополь, отдашь Префекту Сященной опочивальни деньги убитого Аммония. Иначе тебе не жить.

Тирас невнимательно кивнул при упоминании о деньгах. Сейчас его явно тревожило другое. На коричневатом лице фракийца отобразилось что-то вроде сожаления. Он с усилием попытался составить на греческом соответствующую моменту фразу. Наконец нашелся:

– Слона, которого я завалил при Кохе, мог и ты запросто убить.

Трибун с благодарностью улыбнулся, достойно оценив фракийский комплимент.

Подоспел Лют-Василиус, держа за руку Шемяку.

– Новая мода водить раба? – удивился трибун.

– В антских землях Шемяка не может быть рабом, – объяснил Лют-Василиус. – В отличие от многих других народов, анты выходцев из своих родов в рабов не обращают. Поэтому достаточно анту, бывшему рабом у нас, в Империи, заявиться в антские земли, он сразу становится свободным.

Германик отметил про себя, что Лют-Василиус произнес «у нас в Империи». «А как же озеро Нобель? Спросить? Да нет, не стоит. Разве что случай выпадет и выплывем после встречи с антским вождем, тогда можно и спросить».

Вместо этого он озвучил совсем другой вопрос, имеющий сейчас куда большее значение:

– А почему в таком случае Радагаст сразу же не освободил анта Шемяку?

– Пограничье, – коротко ответил Лют-Василиус. – Ничья земля. Как во время засухи на водопое: львы и олени вместе пьют воду. Только вместо водопоя – заслон пограничный, где доят всех подряд. Готские законы уже не действуют, антские заповеди еще не в силе. Поклоняются только золотому динарию с профилем императора Константина.

Лют-Василиус, закончив образную филиппику, сдержанно кивнул командиру и, уже обращаясь к Шемяке, заявил:

– Ты – не раб, Шемяка-кожемяка! Понял?

Тот радостно заулыбался. Трибун с сомнением посмотрел на беглеца от женской ласки, но промолчал.

В этот момент к берегу подошла низкая и длинная антская лодка. Четверо гребцов с каждого борта, кормчий с длинным веслом. Лют-Василиус и Шемяка зашли по пояс в реку, забрались внутрь. Только Константин Германик, в начищенных до зеркального блеска доспехах, с оружием, стоящим целое состояние, драгоценными алыми рубинами на перевязи и настоящим римским шлемом с красно-белым гребнем, который он держал на уровне груди в правой руке, оставался на берегу.

Ант-кормчий удивленно смотрел на него достаточно долго, все это время с трудом, при помощи гребцов, удерживая лодку на одном месте. Трибун так же молча наблюдал за происходящим.

Наконец кормчий не выдержал, коротко что-то крикнул гребцам. Те мигом причалили к берегу. Но только убедившись, что нос лодки ткнулся в песок, офицер переступил через низкий борт.

Головное судно речной антской флотилии оказалось крупной лодией с восемью банками для гребцов по каждому борту. Как принято на военных кораблях, сбоку от гребцов, рядом с весельными уключинами, расположили закрепленные щиты. В середине речного судна на деревянной платформе был намертво приспособлен «скорпион», пускающий длинные стрелы.

Банки для гребцов оказались достаточно широкими, чтобы на них мог также уместиться солдат в полном боевом облачении. Впрочем, даже мимолетного взгляда на воинов антской флотилии хватило, чтобы убедиться: защита у местных явно хромает. Общей формы не существовало: один солдат носил нагрудные латы, другой вынужден был горбиться в кольчуге, снятой если не с карлика, то с младенца. Большинство пытались защитить себя самодельными льняными панцирями с нарезанными кусочками рога, нашитыми поверх наподобие перьев.

Великий Митра! О льняных панцирях Константин Германик слышал только от учителя истории в начальной школе, когда речь шла о походах Александра Македонского. Помнится, делали такие панцири, склеивая несколько слоев льняной ткани, в результате получалось что-то вроде длинной рубахи с разрезами для бедер, чтобы было удобно сидеть в седле, и лямками, которыми скреплялась льняная защита на груди и спине. Греки хотя бы прикрепляли на льняной панцирь бронзовые и медные полосы. Но ведь подобный вид защитного вооружения древнее древности! Льняной панцирь давно сменил панцирь железный, он хоть и тяжелее, но зато и удар сильный выдерживает.