Жизнь, которая не стала моей

Я чувствовала, как руки от ярости и отчаяния сжимаются в кулаки. Эндрю осторожно прикоснулся к моей спине пониже лопаток и тихонько погладил. Жестом чересчур интимным для коллеги, но явно непроизвольным. Я не возражала: эти ласковые прикосновения помогли мне успокоиться.

Я видела, как просияла Элли, как бросилась матери на шею. И как эта молодая женщина – точная копия Элли и не так уж намного ее старше – прижала дочку к себе, смущенная и счастливая. Мне рисовалась злодейка, равнодушно бросившая собственного ребенка, а оказалось, все сложнее. Симпатичная в общем женщина, не сдержавшая слез, когда Элли в нее вцепилась.

Наверное, Эндрю прав. Она действительно старается.

– На этот раз я справлюсь, – сказала она Эндрю, подхватывая с пола дочкины вещи. Обернулась ко мне и, хотя понятия не имела, кто я такая, почему-то именно мне пообещала: – Честное слово, я стану хорошей матерью для Элли.

Кивнув в ответ, я бросилась прочь из зала прежде, чем Эндрю успел представить нас друг другу. Когда-нибудь мне придется с ней познакомиться. Я приду к Элли в гости, наверное, мы даже возобновим занятия. Но говорить с ней сегодня я не могла.

Элли окликнула меня, но я не обернулась. Не хотела показать, что плачу. Не хотела портить прощание.

Я укрылась в кабинете Эндрю. Там он и нашел меня несколько минут спустя. Я стояла у окна и тупо смотрела на улицу.

– Ну, как ты? – участливо спросил он.

– Великолепно! – съехидничала я. А что еще остается, когда сердце разбито?

– Давай отвезу тебя домой на такси? Побуду с тобой?

Я обернулась, посмотрела на него. Лицо серьезное, грустный взгляд.

– Эндрю…

– Просто я подумал, тебе не стоит сегодня оставаться в одиночестве, – выпалил он. И, спохватившись, покачал головой. – Не хочу навязываться, но я беспокоюсь за тебя. Мы могли бы посидеть пару часов вместе, пока тебе не полегчает…

– Все в порядке.

– Не стоит тебе оставаться в одиночестве, – повторил он в растерянности.

Я слабо улыбнулась.

– Эндрю, я всегда одна. Какая разница, сегодня или в другой день?

С тем я вышла из Святой Анны, поймала такси и поехала домой, всю дорогу молча уставившись в одну точку.

Снова у меня отняли огромную часть моей жизни. В тот же самый день. Двенадцать лет назад погиб мой муж – у меня не стало семьи. Теперь рухнула надежда создать новую семью, о которой я так мечтала.

Я заползла в постель и впервые за все эти месяцы не молилась перед сном о том, чтобы проснуться в мире, где Патрик и Ханна. Этим снам я тоже перестала доверять. Раз они не привели меня к Элли, то куда же они ведут? Не надо снов, хочу только темноты и покоя, без всяких видений.

* * *

В следующие дни Сьюзен и Джина пытались вытащить меня из навалившейся депрессии. С каждым днем я все яснее осознавала, что, даже если бы мать снова предала Элли, девочка никогда бы не признала своей мамой меня. Одно дело привязанность и доверие. Другое – то, как она смотрела на маму, с какой надеждой, вопреки всему, что было. Слишком поздно, думала я. В этом возрасте она уже не сможет так полюбить другую.

Мы с Элли обменялись несколькими эсэмэсками; несмотря на острое чувство утраты, я все же радовалась за нее: у девочки все вроде бы складывается хорошо. Мамаша взялась за ум, и я ощущала облегчение, хотя и смешанное с ревностью. Какая-то часть меня – очень эгоистичная – втайне желала, чтобы ничего из этого не вышло, и тут-то подоспела бы я и спасла Элли. Но ведь сценарий, в котором она вернулась домой, к любящей матери, гораздо лучше!

Я механически продолжала выполнять свою работу и не перезвонила Карен Дэвидсон, которая дважды оставила на голосовой почте сообщение о девочке-подростке, только что попавшей в систему усыновления.

– Очень хорошая девочка, – расписывала она. – Недавно умерла бабушка, которая ее воспитывала, остальные родственники отказываются, она впервые оказалась в такой ситуации. Уже три месяца живет на временном устройстве, ей нужна постоянная семья. Мне кажется, вы подходите друг другу идеально.

Наконец поздно вечером во вторник я перезвонила и услышала автоответчик: это упрощало зад ач у.

– Не сочтите меня легкомысленной, но я надеялась удочерить Элли, ту девочку, о которой мы с вами говорили, – надиктовала я. – Безусловно, я собираюсь взять ребенка и я бы хотела помочь той девочке, которую вы пристраиваете. Но мне нужно время. Простите. Мне правда очень жаль. Надеюсь, я этим все не испорчу. Я непременно перезвоню вам сразу же, как почувствую, что готова.

Едва повесив трубку, я испугалась, что совершила страшную ошибку, но все так запуталось. Наверное, мне вообще не следовало мечтать об удочерении Элли. Пока я не разберусь с собой.

В среду я пропустила занятия на курсах и оставила сообщение на автоответчике у Эндрю: я не смогу в четверг заниматься с Риэйджей и Тареком. Он перезвонил, но я не взяла трубку. Прослушала его сообщение: да, он все понимает, никто меня не неволит, будут ждать, пока я сама появлюсь. Почему-то от этого стало еще хуже. В пятницу мы встретились со Сьюзен в «Хаммерсмите» в скидочный час, и она напустилась на меня с места в карьер.