Жизнь Ленро Авельца

Правительство собрало совещание. Керро Торре позвонил мне и потребовал доложить обстановку – генсек якобы «переживал».

Делегация вернулась в зал, законопроект почти отклонили, но из штаба партии перестали поступать команды, а наученные мной оппозиционеры устроили итальянскую забастовку: задавали вопросы, ломали регламент, вносили поправки. И во всём этом хаосе, когда Феосиф уже готовился из Храма Христа Спасителя в паланкине переехать в Кремль, только один человек оставался спокоен.

Помню, моя машина встала на Тверской улице, пытаясь из мэрии прорваться в наше представительство на Софийской набережной. Улицу перегородила полиция, пытаясь отсечь митингующих у здания парламента. Охрана пыталась донести до полиции, кто я такой, и открыть проезд, телефоны разрывались от звонков, а я сидел в кресле с подогревом, скинул пиджак и туфли, распустил галстук и включил григовского «Пера Гюнта».

Оппозиционеры всего мира, я обращаюсь к вам! Никогда не сдавайтесь, боритесь, создавайте партии и сидите в тюрьмах, получайте Нобелевские премии и пишите романы в изгнании – но, запомните, никогда не выходите на улицу, если не готовы стоять до конца. Если вы не готовы, то никогда, никогда, никогда по-настоящему не злите своё правительство. Оно милосердно, международное право связывает его по рукам и ногам, – но, поверьте, правительство сильнее вас. Не оно должно вас бояться – это вы должны бояться его. Пока вы не переходите черту, пока не демонстрируете превосходство, оно будет мириться с вами. Но если оно распознает в вас угрозу, то попытается вас уничтожить. И если в ответ вы не готовы уничтожить его – вас раздавят.

Не верите мне – спросите экс-патриарха Феосифа, сейчас у него достаточно времени для разговоров. Недавно он выпустил мемуары: там он разглагольствует о смысле жизни, но лучше бы рассказал, что почувствовал, когда «Союз веры» обвинили в ранении трёх полицейских на Болотной площади.

Я знаю, Феосиф просил «проявить тактичность». Он надеялся припугнуть Кремль, не более; он не давал приказ прорывать полицейские заграждения и штурмовать Минфин. И уж точно не он приказал неоортодоксам в Калининграде поджечь штаб оппозиции. Да и погромы в Пятигорске, Махачкале и Грозном не имели к нему прямого отношения.

В «Союзе веры» было не так много безумцев, но, как обычно бывает, именно они создали «картинку». Картинку, которую внимательно рассмотрели в Кремле.

После начала беспорядков и столкновений бóльшая часть протестующих разошлась по домам: они верили в Бога, верили, что Церковь не следует облагать налогами, но вовсе не собирались подставляться под удары полицейских дубинок.

Парламент отклонил закон во втором чтении и отправил на доработку – таким образом, главное требование протестующих оказалось выполнено. На второй день все нормальные люди уже покинули улицы, а оставшихся маргиналов без труда разоружила и задержала полиция.

По счастливому стечению обстоятельств все они были членами «Союза веры».

Спустя неделю всех лидеров «Союза» арестовали, а их программные документы, в которых встречались пассажи о введении в России официальной религии, суд классифицировал как призывы к насильственной смене строя.

Прокуратура потребовала признать «Союз веры» экстремистской организаций. Феосифа перестали ассоциировать с Кремлём. В отчаянии он заявил, что дело сфабриковано и что заговор против него развязала Организация «руками Ленро Авельца». До этого момента журналисты меня не замечали – теперь я стал для них желаннее супругов!

– Как вы прокомментируете роль советника-посланника Организации Ленро Авельца?!! – орали они пресс-секретарю президента, который, недурно извернувшись, с показным равнодушием спросил:

– Ленро Авельц – это кто?

Они знали ответ. Они заставили фургонами с аппаратурой и без того узкую Софийскую набережную.

– Да, мы против насилия в любой форме; нет, Организация не вмешивается во внутренние дела суверенных государств; конечно, свобода вероисповедания – краеугольный камень нашей повестки, – миллион раз повторил я журналистам бессмысленные словосочетания.

И продолжил работу.

Феосиф всё ещё занимал престол. И хотя Кремль от него отвернулся, исключил депутатов от «Союза» из списков и забыл всё, что связано с реформой конституции, политтехнологи с Охотного Ряда и Старой площади продолжали строить планы на участие РНЦ в выборах. У Феосифа оставался шанс на реванш.

Меня это не устраивало – и меня, и многих других.

Вы же не думали, что Русская Неоортодоксальная Церковь – это армия? что власть там любит один Феосиф? Врагов внутри церкви у него было не меньше, чем вне её. Но если извне он вызывал раздражение, то внутри – более адекватные эмоции: зависть и ревность.

С Уэллсом я встретился в Баку. ОКО планировал акцию против Исламского Государства, и Уэллс проводил закрытое совещание с региональными спецслужбами. Я прилетел туда на день – ждал его до утра, на пять часов отложил обратный вылет, но всё же дождался.

Он торопился в аэропорт и пригласил к себе в машину, чтобы продолжить разговор. Кажется, он был рад меня видеть.