Жизнь Ленро Авельца

Вечером я приехал в отель к Ювеналию и совсем не удивился, когда тот отказался возвращаться в монастырь.

– Я не могу их оставить, – сказал он мне, и я видел нимб над его головой, ангельские крылья за спиной, меч в левой руке и Евангелие в правой. – Это не та Церковь. И я не смогу просто служить этой Церкви дальше. Я не смогу просто жить, зная, что происходит здесь. Наверное, вы были правы, Ленро. Это было не смирение – я просто струсил и сбежал. Но больше я не побегу. С вами или без вас, я должен это изменить. У меня нет выхода. Даже если теперь вы откажетесь помочь мне, я всё равно попробую. Может, это искушение, но я знаю, что иначе не смогу жить дальше.

Бедный, бедный Ювеналий! Конечно, я пообещал всё; конечно, я возблагодарил Господа вместе с ним.

Следующий шаг был проще. Патриарх должен уйти, его покинули даже преданные сторонники. Тяжелее было не победить консерваторов, а разобраться с другими оппозиционерами, которые ждали отставки Феосифа вовсе не для того, чтобы престол занял какой-то биофизик с Валаама.

К счастью, Ювеналий и сам оказался не промах. Расправил крылья, поднял пламенеющий меч и проповедями на Соборе раз за разом сносил голову гидре порока.

Архиереи навострили уши и встали в стойку. Ювеналий каждому разъяснял, что вовсе не желает быть патриархом, но чувствует, что именно сейчас его опыт и его знания нужны Церкви. После кризиса, после Феосифа его долг – вернуть Церковь к истокам, напомнить о главном. Он не задержится на посту – лет пять, не больше, – а потом уйдёт, потому что, видит Бог, нет для него муки страшнее, чем политика, и нет большей радости, чем умиротворение скита.

Это как же надо верить в Бога, чтобы убедить кого-то в такой очевидной лжи. Как можно не заметить этот блеск в глазах, святые отцы, как не услышать эти снисходительные нотки?..

Своё дело сделали и агенты Уэллса, которых я попросил связаться с некоторыми членами Синода и убедить оказать поддержку моему протеже, и мои собственные обещания паре иерархов, касавшиеся не столько денег, сколько их благополучия.

Феосифа низложили безапелляционно и запретили в служении. Вместе с наиболее упёртыми своими сторонниками он уехал в Казахстан, где основал «Истинную Неоортодоксальную Церковь». Насколько я знаю, он до сих пор сидит где-то в степи и периодически клевещет на меня; что бы он ни написал – подписываюсь под каждым словом: оскорбления из его уст – услада для моих ушей.

Ювеналий стал вторым в первом туре голосования. Вперёд с небольшим отрывом вырвался епископ Петербуржский – тот самый, кому я предлагал сотрудничество и кто меня отверг.

Месть любовника страшна, епископ, уж вам-то полагается это знать. Даю совет: если вы хотите стать патриархом, не стоит увлекаться молодыми послушниками и уж точно не стоит играть с возрастом согласия. В нашем толерантном обществе даже к педофилам относятся с сочувствием: вас пожалеют, если вы признаетесь, и вряд ли ваша жизнь рухнет – но только если вы не иерарх. Тогда вам не оправдаться возрастом и не сослаться на то, что это был «всего лишь» порносайт, а ночь с послушником – пятнадцать лет назад… И если к вам придёт улыбчивый человек и намекнёт на некрасивую историю, то не стоит негодовать, и всё отрицать, и вопить, что я ничего не сумею доказать. Хватит анонимного блога, одного нанятого артиста и одного продажного журналиста. Обман раскроют завтра – но кого это будет волновать, если выборы сегодня?

Так что запомните: оказавшись в такой ситуации, последуйте примеру мудрого епископа Петербуржского, отказавшегося идти во второй тур и всецело поддержавшего Ювеналия «во имя единства Церкви в сложное для неё время».

Ювеналий стал патриархом, и я открыл бутылку сорокалетнего «Шато Латур» из винного погреба отца и выпил её с замужней певицей. Уэллс позвонил с поздравлениями из Лондона, а ночью нас разбудил звонок Керро Торре. Он сообщил, что говорил с генсеком и санкций за самодеятельность ко мне не применят.

Впрочем, после того как правящий «центр» выиграл выборы при полной (и ненужной) поддержке РНЦ и позиция России при голосовании в Генассамблее не изменилась ни на йоту, Мирхофф оттаял. Я прилетел на открытие сессии в Нью-Йорк, Уэллс подвёл меня к Мирхоффу, и тот сдержанно похвалил мою тактику.

Место полномочного представителя Организации в регионе как раз освободилось, и Мирхофф меня повысил.

Следующие несколько лет в Москве прошли тихо.

Представительство наконец начало работать результативно: вместе с Уэллсом мы организовали атаку на позиции Исламского Государства в южных предгорьях Кавказа, выбили у русских гуманитарный коридор для беженцев и завершили передачу ядерного щита под контроль Армии Земли. Я контролировал Ювеналия, но он и сам неплохо справлялся. Власть его околдовала, он объяснимо стал прирастать к трону. Не знаю, понимал ли он, что своей умеренностью обрекает Церковь на медленную смерть, но меня он слушался.

Новая должность, однако, нравилась мне меньше прежней.