Жизнь, любовь, страдания

– Да никакой работы вообще нет! Мы ее не видим! – возмутились Затемненные Очки.

И Очки все вместе решили все начать сначала!

Чаша и Дуб

На полке красовалась Чаша с трещинкой на боку. Несмотря на это, ею все любовались, а на стоявшее рядом Блюдце никто не обращал внимания.

– Почему все обращают внимание только на тебя? – поинтересовалось Блюдце у Чаши.

– Я прожила большую жизнь, сменила многих хозяев, – ответила Чаша. – Мне сто лет, вот и разглядывают, именуют антиквариатом.

– Дубу, который растет во дворе, тоже исполнилось сто лет, а антиквариатом его почему-то никто не называет, – сказало Блюдце.

Чаша задумалась и через некоторое время изрекла:

– Наверное, потому, что я легко со всеми хозяевами уживалась. А Дуб гордый, его с места не сдвинешь – вот он и одинокий…

Урна

Урна стояла возле остановки и сокрушалась.

– Всю меня оплевали, вся я в грязи и мусоре. Вот если бы я могла выплеснуть на кого-нибудь то, что во мне есть, может, тогда ко мне отнеслись бы аккуратней…

Жаль, что Урна не может выполнить задуманное.

Пыльный Башмак

Как-то Башмаки были приглашены на торжественный вечер. Сверкая лаком, они важно расшаркивались друг перед другом. Лишь один Пыльный Башмак скромно стоял у двери, и на него никто не обращал внимания.

Кто-то из гостей открыл газету и воскликнул:

– Ба! Да тут портрет нашего Пыльного Башмака! И статья о нем!

Лакированные Башмаки разом ахнули, засуетились, а один из блестящих даже воскликнул:

– Где он, надо его найти и протереть бархоткой!

Толкая друг друга, все кинулись к двери, где стоял Пыльный Башмак. Но его там уже не оказалось.

Доска

Утюг с уважением относился к гладильной Доске, белоснежной и чистой, и всегда нежно гладил ее. Но сколько бы он ни трудился, Доска никогда не проронила ни слова.

– Нет, жить друг с другом не разговаривая невозможно! – возмутился Утюг. – Я все тепло отдаю ей, а она даже спасибо не скажет!

При следующей встрече с Доской разгоряченный Утюг так расстроился, что забыл, что надо гладить и стоял без движения.

– Ой! – заорала Доска. – Ты обжег меня! Ненормальный! Железяка ржавая!

– Вот и голос ее узнал, – ухмыльнулся Утюг. – Кстати, он мне совсем не понравился. Пусть лучше молчит!

Безвыходное дело

– Что ты меня швыряешь то на один бок, то на другой! – возмущался Блин на горячей Сковороде.

– А это я для твоего счастья делаю. Будешь красивый и вкусный.

– Да я не хочу, чтобы меня съели, – вздохнул Блин.

– Зато славу заслужишь, чудесным Блином назовут.

– А если я и этого не хочу?

– Тогда я тебя так запеку, что есть никто не станет!

Блин долго думал, на что ему решиться. И…сгорел.

Горка блинов, стоявших рядом со Сковородой, пыхтела:

– Это тот случай, дружок, когда, как ни крутись, по-твоему не будет. Безвыходное дело!

Пресс-папье

Мусорная Корзина возмущалась:

– Мы с Пресс-папье вместе работаем. Правда, я под столом, а оно на столе. Я вся мусором переполнена, вздохнуть тяжко, а оно весь день на качелях качается и бумажками забавляется. Где справедливость?! Может, это оттого, что оно наверху, на видном месте, а я внизу и меня не видно?

Тут из Корзины выбросили мусор, и она огорченно вздохнула:

– Вот так всегда: стоит мне о чем-то подумать, как из меня вытряхнут все!

Стярая Книга

Старая Книга в потрепанной обложке посмотрела на Красивую Книгу в глянцевом переплете и спросила, в чем секрет ее молодости.

– Я не позволяю себя руками трогать, потому и выгляжу юной, – важно сказала та.

Старая Книга задумалась: «И правда, меня каждый день перелистывают, потому-то все странички и помялись».

Расстроилась она: ей тоже хотелось быть красивой. Тут выступил Журнал, который на своем веку многое повидал, и сказал:

– Не расстраивайся по пустякам. Много лет уже от твоих страничек руки не отходят – так им нравится твое содержание. А Красивая Книга хоть и блестящая, но бессодержательная. Вот руки к ней и не тянутся…

Тут Журнал замолчал, так как появился мастер, чтобы забрать Старую Книгу на реставрацию и сделать ее красивой, а заодно отправить на самую верхнюю полку ее молодую подругу.

Прищепка

Шарф после стирки висел на веревке и от легкого дуновения ветра задел бельевую Прищепку.

– Какой элегантный кавалер! – воскликнула Прищепка и ухватила его так, что он не смог больше двигаться. – Мы с тобой замечательная пара. Ты останешься со мной навсегда! – заявила она.

– Но у меня уже есть невеста – Шубка, – потупился Шарф. – Вот обсохну и к ней пойду. Она ждет.

– Не отпущу! – сердито сказала Прищепка. – Ты мне тут нужен. С тобой приятно общаться.

Стал Шарф думать, как бы избавиться от надоедливой Прищепки. Провисел на веревке целый день, высох весь, а она еще сильнее прижала его к себе, радуясь своему счастью. Обессиленный Шарф качался на ветру, потеряв всякую надежду освободиться.

Но тут порыв ветра сорвал его с веревки, и он упал неподалеку от Шубки. Она давно ждала его, чтобы пойти погулять.

А Прищепка даже не взглянула на Шарф. Она ждала следующего кавалера.

Калитка