Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

Под этим именем он соблазнил молодую женщину; он убедил ее, что не может жениться на ней, потому что он протестант и имеет титул графа Священной Римской империи и достоинство епископа. Угрожая оглаской, он выудил большую сумму денег у ее друзей и вернулся с деньгами в Лондон, где жил какое-то время, выпрашивая подаяние в письмах и получая деньги под различными надуманными предлогами. Его нашла его первая жена и обвинила его в двоеженстве, но из-за какой-то формальности он не был осужден. После этого он поступил на службу в 87-й полк, из которого вскоре дезертировал. Он стал якшаться с ворами и проститутками, которые живут в окрестностях Ватерлоо-Роуд. Попав несколько раз в тюрьму за мелкие кражи, он, наконец, стал зарабатывать себе на нищенское существование, показывая фокусы в дешевых пабах, в которых он называл себя знаменитым польским профессором-иллюзионистом графом Маквицем.

Он умер в августе 1852 года в мансарде на, как это ни странно, Польской улице неподалеку от Оксфорд-стрит.

Из современных польских мошенников и нищих самым известным является Адольф Цаполински. Этот «изящный мужчина в поношенной одежде с внешностью военного» — я цитирую ежедневные газеты — «несколько раз попадал в тюрьму, вновь совершил преступление и снова оказался под стражей. Его мошеннические проделки впервые были раскрыты в 1860 году». Пятого июня того года в «Таймс» было опубликовано следующее:

«БОУ-СТРИТ

К господину Генри привели мужчину с внешностью военного, который сказал, что его зовут Лоренцо Нудт и что он служил капитаном в одном из наших иностранных легионов во время Крымской войны; этого человека обвиняли в попытке получить деньги у графини Вальдегрейв мошенническим путем.

Г-н Джордж Гранвиль Гаркур (муж леди Вальдегрейв) сообщил под присягой:

«Арестованного я увидел в своем доме на Карлтон-Гарденз, куда он пришел по моей просьбе в связи с письмом, которое получила от него леди Вальдегрейв. Это было письмо с просьбой о благотворительной помощи, в которое были вложены три документа. Первый был запиской якобы от леди Стаффорд и квитанция на денежный перевод на сумму три фунта стерлингов. Мне знаком почерк леди Стаффорд, и этот почерк похож на него, но я не могу сказать, настоящий ли он. Вторым документом была записка от полковника Макдональда с сообщением об отправленном ему почтовом переводе на 4 фунта стерлингов от герцога Кембриджского. Третьим была записка, написанная якобы секретарем герцога д’Омаля. В этой записке говорится, что герцог одобряет отъезд этого человека в Италию и выражает желание, чтобы его секретарь послал ему 5 фунтов. Мы были убеждены, что записка ненастоящая, во-первых, потому, что мы имеем честь быть близко знакомыми с герцогом д’Омалем. Мы прекрасно знаем, что он не мог сказать этому человеку или кому бы то ни было еще, что он одобряет его отъезд в Италию. Во-вторых, в написанной по-французски записке есть ошибки, что невозможно, если ее писал секретарь герцога. В-третьих, у секретаря другое имя, хотя это на него похоже. Учитывая все эти обстоятельства, я воспользовался случаем и спросил у секретаря и у герцога, знают ли они о такой переписке, и они заявили, что им ничего о ней не известно. Герцог сказал, что ему неприятно, что его могут заподозрить в том, что он способствует отъезду людей в Италию; это создаст впечатление, что он вмешивается в дела этой страны. Я написал этому человеку, чтобы он пришел в мой дом, чтобы получить назад свои бумаги. Сначала зашел другой человек, но, когда он обратился ко мне по-французски, я сказал: «Вы итальянец, а не немец. Я хочу увидеть самого капитана». Потом пришел этот человек. Я показал ему бумаги и спросил его, эти ли письма он получал и получил ли он деньги, о которых в них шла речь. На оба вопроса он ответил утвердительно. Офицер Хорсфорд, с которым я тем временем связался, находился в соседней комнате. Я позвал его, он подошел к капитану Нудту и сказал ему, что он арестован. Тот спросил, за что? Хорсфорд ответил, что за попытку получить деньги по поддельному письму. Тогда этот человек стал умолять меня не губить его и сказал, что письмо было написано не им».

Далее было зачитано письмо арестованного к леди Вальдегрейв: