Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

Я слышал, что есть люди, которые нарочно падают в Серпантин, чтобы их отвезли в приемный дом Гуманитарного общества и вернули к жизни при помощи бренди. Один человек повторял этот трюк так часто, что в конце концов сотрудники Общества отказались прийти к нему на помощь. Нечего и говорить, что он вскоре выбрался из воды без посторонней помощи, когда увидел, что его уловка раскрыта.

Страдающие от изнурительной болезни

Никакая степень бедности и несчастья не рассчитана так на то, чтобы тронуть сострадательные сердца, как это. Вы видите согнутого в углу болезненно-бледного молодого человека, который явно находится на последней стадии чахотки. Его глаза ввалились, челюсть отваливается, и через его бледную кожу почти видны кости. Он кажется слишком измученным, чтобы говорить; он периодически кашляет и прикладывает ладонь к груди, как будто от сильной боли. После приступа кашля он часто и тяжело дышит, что вызывает жалость, и слабо наклоняет голову, как будто он вот-вот умрет на месте. Однако можно заметить одну особенность, отличающую почти всех этих нищих: у этих страдальцев голова обвязана белой тканью, поверх которой надета черная шапка. Именно эта белая ткань вкупе с несколькими легкими искусными штрихами грима придает такой болезненный вид. Любой человек худого телосложения и с землистым цветом лица может произвести тот же самый эффект, надев белый ночной колпак и нанеся немного розовой краски вокруг глаз.

Это простое правило, соблюдаемое комедийными актерами, когда они гримируются, чтобы изобразить больного человека или привидение. Все такие нищие — притворщики; и сейчас они настолько хорошо известны полиции, что никогда не отважатся занимать какое-то одно постоянное место в течение дня, а занимаются своим гнусным делом ночью в пабах и других местах, откуда они легко могут унести ноги, если офицер случайно выследит их.

«Голошмыги»

Так на жаргоне называют нищих, которые демонстрируют себя на улице полуодетыми, особенно в холодную погоду. Таких нищих в Лондоне огромное множество; они имеют возможность без устали заниматься своим делом, вызывая сочувствие публики, почти без ограничений, ввиду того что они главным образом появляются на тихих улочках и неизменно уходят, когда видят приближающегося полицейского. Знаменитый нищий из этой категории, который часто появляется в окрестностях Стрэнда и Сент-Мартинз-Лейн, должен быть хорошо известен многим моим читателям. Обычно он стоит у витрин булочных и кондитерских и смотрит долгим голодным взглядом на хлеб и другую снедь. Он почти раздет; его впавшие сверкающие глаза, как у изголодавшейся собаки, вытянутые худые щеки, тусклые волосы, повторяющиеся беспокойные подергивания плечами, как будто от холода или вшей, представляют собой такое отчаянное зрелище, что и вообразить нельзя. На нем нет рубашки, что можно увидеть по его голой груди. Его пальто — просто лохмотья, штаны живописно разодраны на коленях — и эта одежда единственное, что прикрывает его наготу, к ней прилагается грязная, мокрая на вид, круглая коричневая войлочная шляпа, которую он надвигает на лоб так, что это усиливает впечатление от его жалкого вида. Я полностью поддался обману, когда впервые увидел этого человека, жадно глядящего на витрину булочной на Сент-Мартинз-Лейн. Я дал ему два пенса на буханку хлеба и стал ждать, чтобы увидеть, как он покупает ее, желая получить удовлетворение от зрелища того, как он будет утолять такой сильный голод, свидетелем которого, как я полагал, я никогда раньше не был. Он не вошел в магазин с той проворностью, которую я от него ожидал. Казалось, он колебался, и теперь я мог видеть, что он украдкой бросает на меня взгляды. Я остался там, где был, наблюдая за ним. И наконец, увидев, что я полон решимости ждать, он вошел в магазин. Я видел, что он разговаривает с женщиной за прилавком и указывает на что-то. Но он ничего не купил и вышел без хлеба, который, как я думал, станет пожирать, как волк, когда у него появились деньги, чтобы купить его. Заметив, что я все еще наблюдаю за ним, он быстро ушел. Я зашел в магазин и спросил, купил ли он что-нибудь. «Нет, ему не нужен никакой хлеб, — сказала хозяйка магазина. — Хоть бы полиция засадила его в тюрьму или выдворила отсюда, потому что он постоянно тут надоедает. Он делает вид, что голоден, а когда люди дают ему что-нибудь, заходит в магазин и спрашивает, не могу ли я продать ему какие-нибудь куски. Он знает, что я этого не сделаю, да они ему и не нужны. Он обычный притворщик, сэр».

Подтверждение этого рассказа я получил от г-на Хорс-форда, который сказал, что этот человек уже побывал в тюрьме по крайней мере, тридцать раз. Как только выходит на свободу, принимается за старое. Когда его арестовали однажды, в его кармане нашли тринадцать шиллингов медяками, шести-, трех- и четырехпенсовыми монетами. Основными его жертвами становятся добросердечные старые женщины, которые часто приходят в кондитерские.