Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

У меня никогда не было достаточно приличной одежды, чтобы пытаться красть кошельки и часы, и у меня не хватало на это духу. Я видел молодых воров, которых побуждали к кражам содержатели ночлежных домов на Кит-стрит, в Уайтчепеле и в Минте. Они спрашивали у молодых людей, принесли ли они что-нибудь, и хотели, чтобы те продавали им украденное. Обычно купля-продажа происходила по заниженной цене. В этих ночлежках некоторые жили очень хорошо, а другие голодали. Одни ели бифштексы и маринованные огурцы, яйца и бекон, пили портер и эль, курили сигары. А самые бедные выходили на улицу и покупали себе на пенни хлеба, на полпенни чаю, на столько же масла и сахара, и, возможно, у них не оставалось и половины пенса, чтобы заплатить за ночлег. Когда у них все же появляются деньги, они часто тратят их на выпивку, так что, возможно, на следующий вечер они опять голодают.

Меня приводили в полицейский участок Бэгниг-Уэллз за кражу кварты спиртного и носового платка, а в участок на Вайн-стрит меня привели за кражу двух шиллингов и шести пенсов у пьяной, но прилично одетой женщины. Я взял деньги из ее ладони, а полицейский заметил это, побежал за мной и схватил меня. Но женщина отказалась предъявлять мне обвинение, и меня отпустили. Меня также приводили в полицейский суд в Марилебоне за попрошайничество.

В ночлежке, в которой сейчас живу, я чувствую себя комфортно. Мы проводим вечера, рассказывая друг другу всякие истории и беседуя о своих скитаниях, а еще мы играем в такие игры, как «найди тапок». Я часто испытывал сильную нужду, что заставляло меня воровать, чтобы раздобыть себе средства на жизнь».

Карманники и магазинные воры

Прослеживая карьеру карманного вора от самого ее начала, в большинстве случаев мы должны обратить наше внимание на маленьких оборванных мальчиков, которые живут в одном доме с преступниками, или ходят в компании других юных правонарушителей в дешевых ночлежках, или живут в холодном и неуютном доме пьющих и расточительных родителей. Огромное большинство столичных карманных воров, за несколькими исключениями, появилось из отбросов общества — из семей лондонских воров, так что у них нет причин гордиться своим происхождением. Пятнадцать — двадцать лет назад многие из тех законченных карманников, одетых по последней моде и сияющих золотом цепочек, запонок и колец, которые сейчас прогуливаются вокруг Банка Англии, вдоль Чипсайда и по нашим оживленным улицам, были бедными оборвышами, которые босиком ходили по темным и грязным трущобам и переулкам Вестминстера и Севн-Дайалз или болтались без дела в воровских притонах Боро и Уайтчепела.

Шаг за шагом они сбросили свои лохмотья, вышли из нищеты на более высокую ступень физического комфорта и достигли более высокого уровня сноровки в своей низкой и постыдной профессии.

Мы говорим, что есть несколько исключений из общего правила, состоящего в том, что большинство наших обычных воров вышли из лона своих преступных родителей. Краснея от стыда, мы говорим, что некоторые вступили в ряды столичного воровского братства и загрубели в своей преступной жизни. Они получали воспитание в домах честных и трудолюбивых родителей, и с ранних лет их окружало все то, что должно было возвышать и совершенствовать образ мыслей. Но объем этой книги не дает нам возможности говорить об этом подробно.