Жизнь Маркоса де Обрегон

Они остались, разговаривая на своем тарабарском языке, и, вероятно, дожидались или подстерегали купца, чтобы выпрашивать у него подаяние, как они обыкновенно это делают, так что, если бы я не прибегнул к этой хитрости, мне пришлось бы плохо. Бог знает, сколько раз я пожалел, что покинул компанию болтуна, так как хотя он много болтал бы и раздражал бы меня, но, в конце концов, я не подвергся бы опасности, в какой только что находился. Ибо действительно для путешествия компания, как бы несносна она ни была, имеет больше хороших сторон, чем дурных, и даже если она будет очень скверной, ее может сделать хорошей хороший спутник, разговаривая только о вещах вполне разумных. А чтобы разговаривать о том, что видишь по дороге, хороша всякая компания. Как хорошо дал нам Бог понять эту истину, когда одной руке дал спутником другую, одной ноге другую ногу, глаза и уши и другие члены человеческого тела, которые все удвоены, кроме языка, чтобы человек знал, что он должен слушать много, а говорить мало.

Я ехал, часто оборачиваясь назад, чтобы посмотреть, не преследуют ли меня цыгане, ибо, так как их было много, одни могли последовать за мной, а другие остаться; но та же самая жадность, какая питала одних, удержала других, и поэтому они не последовали за мной. Я приехал в селение более усталым, чем приехал бы, если бы эти цыгане не нагнали на меня страха. После я видел, как в Севилье наказывали за разбой одного цыгана, а в Мадриде одну цыганку за колдовство; но потом, когда я успокоился и волнение прошло, в этих цыганах мне представилось бегство сынов Израиля из Египта. Некоторые цыганята были нагишом; другие в изорванном шпагами колете[220] или в рваной куртке, надетой прямо на тело; некоторые упражнялись в игре в ремешок.[221] Цыганки – одна была одета очень хорошо, с множеством серебряных медалей и браслетов, а другие наполовину одетые, наполовину обнаженные, с подолами, обрезанными до срамного места;[222] они вели с собой дюжину хромых и слепых осликов, – но легких и быстрых как ветер, – которых они заставляли бежать свыше их сил.

Бог надоумил и внушил мне эту хитрость, потому что цыган было столько, что их хватило бы, чтобы разграбить селение в сотню домов. В этом селении я отдохнул и поел, а к вечеру прибыл в Ронду, где нашел моих купцов, очень желавших видеть меня и очень подвинувшихся в своих делах. То, что там произошло со мной, не представляется важным, потому что на такой богатой ярмарке случается столько проказ, приключений, краж и плутней, что для каждой из них понадобится целый рассказ. Я направлялся сюда не торговать и не заключать контракты, а по делам своих занятий и чтобы навестить своих родных; но я служил купцам поводырем, чтобы показать им некоторые очень примечательные и достойные осмотра вещи, созданные природой или искусством, какие находятся в этом городе, как, например, знаменитый подземный ход к источнику, из которого всегда снабжались водой, когда город бывал осажден врагами.