Жизнь между мирами. Как найти ресурс в себе, когда все вокруг разваливается

Давайте погрузимся в детали контекста. Датское королевство пребывает в смятении, король убит, а королева снова вышла замуж за брата покойного короля. Хотя можно возрадоваться наличию твердой руки и непрерывности правления, столь бурное развитие событий смущает юного Гамлета, студента университета, вызванного домой из своего братства в немецком Виттенберге. На фоне страхов и юношеской нестабильности молодой Гамлет пребывает в смятении. Он только что осиротел после смерти отца и возмущен тем, что его мать так быстро позабыла клятвы верности, променяв их на «одр кровосмешения». Он терзается мыслью о самоубийстве как возможности покончить со своими переживаниями, вызванными потерей отца, чувством вины и стыда, но его останавливает божественный запрет на самоубийство.

Назревают проблемы и иного характера. Во-первых, стражники увидели на крепостных валах замка блуждающего призрака, не находящего покоя. Гамлет выходит с ними в дозор, где и встречается с призраком, который оказывается его умершим отцом. Он говорит, что на самом деле был отравлен ядом, влитым ему в ухо, и что его жена вышла замуж за убийцу (любого студента подобное признание повергло бы в еще большее смятение, чем отказ отца дать денег в первый день учебы в университете). Потрясенный Гамлет чувствует, что призрак говорит правду. Он должен отомстить за убийство отца и предательство матери. Вся Дания поддержала бы и одобрила его праведную месть, и все же для него земля перевернулась с ног на голову. Нет больше ничего неизменного и стабильного. Гамлет говорит, как могли бы выразиться мы сами:

Век расшатался – и скверней всего,
Что я рожден восстановить его!

Все, что нужно студенту университета, – это легкие экзамены, свидания по субботам и финансовая поддержка из дома. Но такое? Такое? Кто захочет оказаться один на один с такими проблемами?

Решительного по природе своей Гамлета, естественно, переполняют противоречивые эмоции. Желание избежать конфликта даже сильнее, чем жажда справедливости. В его самых знаменитых размышлениях слышны отголоски того рода опасений, логических доводов, уклонений и отречения, которые мы все так хорошо знаем по своей собственной жизни:

Быть или не быть, вот в чем вопрос.
(То есть окунуться в страшную суматоху этого мира или найти способ уклониться от его тягостных требований к нам?)

Что благородней: духом – покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
(То есть закрыть глаза, отвернуться и поплыть по течению.)

Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством? Умереть, уснуть —
И только; и сказать, что сном кончаешь
Тоску и тысячу природных мук,
Наследье плоти, – как такой развязки не жаждать?
(То есть погрузиться в детские сны, заглушить боль, чтобы не чувствовать ее. Но что, если и тогда нас не оставят в покое?)

Умереть, уснуть. – Уснуть!
И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;
Какие сны приснятся в смертном сне,
Когда мы сбросим этот бренный шум, —
(Ах, мечта современной Америки: все хорошо, все в порядке, и нам всего лишь приснился дурной сон. Если бы только мы могли сбежать в страну фантазий, окунуться в блаженство грядущих дней, снова сделать Америку великой, но…)

Когда бы страх чего-то после смерти —
Безвестный край, откуда нет возврата
Земным скитальцам, – волю не смущал,
Внушая нам терпеть невзгоды наши
И не спешить к другим, от нас сокрытым?
(Зло, которое вы знаете, лучше, чем зло, которого вы не знаете.)

Так трусами нас делает раздумье,
И так решимости природный цвет
Хиреет под налетом мысли бледным…