Жизнь между мирами. Как найти ресурс в себе, когда все вокруг разваливается

Архетипические дилеммы Антигоны и Гамлета пробуждают трагическое ви́дение жизни. Пожалуйста, помните, что жизнь трагична не потому, что мы умираем: мы умираем, потому что мы живые существа. Трагическое ви́дение – это восприятие нашей вечной борьбы с богами, нашего бесконечного стремления вырвать смысл из этого короткого пребывания на столь опасной планете. Трагический персонаж не виноват в своих стремлениях, как мы видели ранее, он виноват только в одном: в высокомерии, самонадеянности, психологической инфляции. В конечном итоге мудрость жизни заключается в согласии с природой, а не в «победе» над ней. Таким образом, трагический персонаж, хотя и остается в финале в «проигрыше», но всегда становится богаче, поскольку он возвращается к правильному отношению с богами.

Как писал Эсхил тысячелетия назад, боги предопределили, что именно через страдания мы приходим к мудрости воссоединения с их волей. Всякий раз, когда мы начинаем противиться этому, мы делаем шаг к инфляции эго, ведущей нас к окончательной гибели. В трагическом видении мудрость таится в смирении, а не в гордыне и высокомерии.

Знакомство с богами нашей собственной психодрамы

Носители трагического видения мира богов помнят, их почитают и допускают существование их божественных замыслов, зачастую необъяснимых для ограниченных человеческих умов. Среди множества комментариев Юнга по этому вопросу особого внимания стоит его знаменитое и своеобразное определение Бога. Оно иллюстрирует глубокое уважение Юнга к этой тайне. Незадолго до смерти философа репортер американского журнала Good Housekeeping спросил его, что Юнг имеет в виду под словом «Бог». Тот ответил: «По сей день Бог – это имя, которым я обозначаю все, что пересекает мой путь безжалостно и безрассудно, все, что нарушает мои субъективные взгляды, планы и намерения и меняет ход моей жизни к лучшему или к худшему»[27]. Подобного определения не найдешь ни в одной мировой религии, оно бросает вызов и одновременно примиряет. Оно оставляет богам право на их порой ужасающую автономию, необъяснимую тайну, которую они воплощают собой, проходя сквозь миры и человеческие души. Оно призывает нас помнить о месте, которое нам отведено и оставаться смиренными.

Трагический опыт – это активное страдание, активная борьба с высшей силой, как мы видим это на примере ветхозаветного героя Иакова. Обратной стороной медали является патетическое или возникающее из пафоса пассивное страдание. Так, Пруфрок достаточно осведомлен об активном страдании: он видит его в творчестве Микеланджело, в терзаниях Гамлета и так далее. Но он продолжает просто ныть, проклиная свою судьбу и тем самым саботируя собственную жизнь, которую он мог бы реализовать в этом мире. Трагическое страдание обладает глубиной и достоинством и является духовной добродетелью – пассивное страдание выглядит просто жалко.

Бо́льшую часть нашей жизни мы проводим между мирами. Мы знаем, но ничего не делаем, мы понимаем, но не меняемся, мы ноем и жалуемся, но не становимся. Почему? Из-за страха, как предполагает Пруфрок? В большинстве случаев, да. Из-за отсутствия воображения? Да, но все наши комплексы и движущие силы ограничены в своей перспективе, вот почему мы должны со всей серьезностью отнестись к проявлениям сновидений и психопатологий.

Изучая диапазон выбора, изменения, дилеммы, хитросплетения, признания, неудачи и триумфы, самообман и случайные моменты откровений литературных персонажей, мы расширяем границы собственного понимания, наших способов выражения и нашей возможной свободы.

Если мы видим себя в отражении Антигоны и ощущаем паралич страха, мы по-прежнему призваны стать достойными людьми. Но вспоминая Антигону, порою с грустной радостью, поскольку она смогла найти правильный путь и предстать пред богами в смиренном уважении к истине, мы не должны все же забывать и о Креонте, о том, насколько легко он угодил в ловушку комплекса власти – последнего прибежища слабых. В сомнениях Гамлета делать или не делать то, что требует от него жизнь, мы видим собственную склонность к избеганию, мы понимаем, что в конечном итоге только действие, а не промежуточное, застойное состояние души, сделает нас смелыми людьми. В уклончивости Пруфрока мы узнаем наше стремление избежать рисков и обязательств, по крайней мере, мы знаем, что ад может скрываться в нас самих, а не в чем-то ином. И если нам не нравится жить в аду, возможно, мы сможем побороть страхи и взять на себя риски, которые откроют нам дорогу в другой мир.

Каждый из этих литературных портретов – это «история», в которой мы представляем собой новые главы или сноски внизу страниц. То, какой станет в конечном итоге наша собственная история и как раскроется наша душа, все еще зависит от нас и от нашей готовности сделать шаг на пути жизни.

6 Что есть исцеление?