Жизнь на кончике скальпеля. Истории нейрохирурга о непростых решениях, потерях и надежде

Я закончил процедуру, не вытирая с лица мелкую россыпь брызг. Этим я хотел показать, что осознаю серьезность момента и сочувствую трагедии матери. После данного случая я понял, что все это переживу и что в глубине души хочу заниматься именно этим делом. Я окончательно понял, что создан для подобной работы. И дело было совсем не в руках или в уме, а в энергии, которую я хочу тратить на тех, кто сломлен больше, чем я. Тогда я открыл в самом себе нечто уникальное, гораздо более правдивое, чем ярлыки вроде «врач» или «хирург».

Я пошел в ванную комнату, расположенную в коридоре больницы. Во рту все еще стоял тот привкус, а на глазах была пелена. Я часто моргал и старался вдыхать носом, чтобы не проглотить вкус мозгов девочки. Этот запах бил мне в нос, а рецепторы обоняния несли его прямо в мозг. Мысль способна управлять всеми чувствами, кроме обоняния.

Я умыл лицо, вытер его жестким коричневым бумажным полотенцем и продолжил свой рабочий день. В тот вечер я занимался своим сыном, которому тогда был год. Я ничего не рассказал ни матери моего ребенка, ни кому-то еще о том, что пережил в тот день. Большинство из нас не делятся самыми глубокими и личными переживаниями, мы стараемся не разглашать их и держать при себе. Воспоминания об этом опыте не потускнели со временем, и, честно говоря, они никогда не перестают эхом отдаваться во мне.

Потом я неоднократно думал о том, знал ли тот врач из отделения интенсивной терапии, как повлияет на меня задание, которое он мне дал. Догадывался ли, что я получу в результате его выполнения новое ощущение себя? Я неоднократно говорил ему, что хочу заниматься самыми тяжелыми больными. Может быть, врач хотел убедиться в том, что я, в отличие от большинства делающих подобные заявления практикантов, действительно имею в виду то, что говорю. Возможно, мой старший коллега желал проверить, являюсь ли я одним из ста, одним из тех, кто реально готов не только вложить время, мастерство и силы, но и пережить травму неизбежных в моей профессии трагических исходов. А может быть, тот врач вызвал меня для того, чтобы просто выбить из меня дурь и посеять во мне ростки смирения и терпения. Он подставил меня, создав ситуацию, в которой я должен был взять на себя часть боли матери. Но знал ли тот врач, что этот случай изменит вектор моей жизни, став моментом рождения моего нового «я»?

У каждого из нас есть своя уникальная внутренняя история, каждый из нас обладает самостью, рожденной из нашего опыта, убеждений, воспоминаний, надежд и желаний. Способность составить из этих эпизодов развивающийся нарратив называется автобиографической памятью, которая является основой того, как мы воспринимаем самих себя. Эти таинственные бабочки создают наш собственный нарратив и связывают все эпизоды в единое целое. Если восприятие своего «я», самосознание и автобиографическая память не совпадают, а воспоминания не отражают систему ценностей и верований, то возникают заблуждения и даже конфабуляции, то есть выдумки. Примером тому может служить поведение пациентки с лимфомой, которой я делал операцию вокруг островка.

Наш автобиографический нарратив проходит проверку на прочность в сложной для нас ситуации, когда происходит то, чего мы не могли и представить. Здесь крайне важно суметь вплести эти неприятные события, эти провалы и неудачи в общую связанную историю, с которой мы можем жить. Человек обладает уникальной способностью приспосабливать свой ментальный ландшафт к проблемам, с которыми сталкивается, может перенаправлять свои мысли и предопределять свою психологическую судьбу. Процесс внутреннего примирения с неудачей помогает поддержать последовательность, связанность и взаимосвязь разнообразных событий и переживаний. Процесс внутреннего примирения — это инструмент самосохранения.

***

Хотя я ни с кем не говорил о том, что мне пришлось пережить с тем ребенком и его матерью, это переживание стало частью меня. До того события я еще не был уверен в том, что хочу стать врачом. Я бросил колледж, а потом снова вернулся в него, после чего учился в медицинской школе только потому, что мне казалось, что я должен так поступить. Тот трагический случай открыл для меня что-то новое в самом себе. И я сам в глубине души был удивлен тем, что в себе обнаружил. Как ни странно, я увидел способность, о которой ни с кем не говорил: я понял, что обладаю даром самоконтроля. Я почувствовал первые признаки самоуважения, которые выходили за рамки моей профессиональной идентичности; что-то внутри меня, что я хотел защищать, развивать и на что готов был полагаться при столкновении с жизненными трудностями.

4. Неудача