Жизнь на кончике скальпеля. Истории нейрохирурга о непростых решениях, потерях и надежде

В первый вторник после той операции профессор пожелал, чтобы я оперировал с ним в паре. После этого он начал регулярно ставить меня на операции своих пациентов. Он стал набирать все больше сложных случаев. Он брался за операции, которые не смог бы сделать собственноручно без квалифицированной помощи, и операции, от которых ему вообще стоило бы отказаться и передать другим, более компетентным хирургам. Вместе с ним я проводил операции, которые до этого никогда не делал. Когда я поднимал вопрос о том, что это ставит под угрозу жизнь пациентов, он несколько раз меня увольнял, чтобы снова нанять через пару недель.

Я стал чрезвычайно бдительным, маринуясь в токсичности триумвирата гипоталамус — гипофиз — надпочечник под его изменчивым руководством. Это было интересно, но при этом присутствовал и огромный стресс. По выходным я практиковался на трупах, на которых обучаются студенты. Помню, как однажды в субботу высверливал на трупе оптический канал зрительного нерва и клиновидную кость, чтобы подготовиться к операции, запланированной через пару дней. Во время обучения в мединституте я нечасто практиковался на трупах. Я ненавидел запах формальдегида и вид первокурсников, склонившихся над телами, словно стервятники. Но теперь эти трупы стали для меня незаменимым подспорьем, потому что на них я мог тренироваться перед предстоящими операциями, чтобы у меня на столе по-прежнему были хлеб с маслом.

При этом меня самого как хирурга скрывали от пациентов и членов их семей. Профессор сам встречался с ними до и после, делая вид, что он полностью и собственноручно провел всю операцию. Перед операцией я обычно ждал на пожарной лестнице, потом делал свое дело и незаметно исчезал. Медсестры в операционной прозвали меня Призраком. Когда ты оперируешь сложные случаи, ты или растешь как профессионал, или совершаешь ошибки, которые легко сделать в стрессовой ситуации. Под давлением я расцвел и получил бесценный опыт, хотя профессор вел себя нечестно по отношению к пациентам.

И по сей день практикантам доверяют операции, находящиеся на грани или за гранью их квалификации. Это происходит гораздо чаще, чем вы можете предположить. Так как явных косяков во время этих операций не происходило, никто не обсуждал эти случаи во время разбора полетов на комиссии по неудачным исходам и смертности, и ничто не останавливало профессора. Все происходящее стало секретом Полишинеля на нашем факультете, но его тщательно скрывали от руководителей университета. К сожалению, через год после моего выпуска профессор, оперируя в одиночку, нанес так много травм пациентам, что правление отстранило его от проведения операций. В мое отсутствие он продолжал оперировать пациентов, которые думали, что попали в руки блестящего хирурга, но у него больше не имелось тайной поддержки, чтобы спасти его от ошибок. Мои отношения с профессором были чрезвычайно стрессовыми и оказывали на меня огромное давление, но при этом дали возможность получить неоценимый опыт.

Я проработал с профессором три года. Чтобы справиться со стрессом, я составил список — сродни списку самых тяжелых пациентов, который мы формируем для утреннего обхода. Перед тем как войти в операционную, я напоминал себе собственные приоритеты: здоровье моих сыновей, необходимость обеспечивать семью и так далее. Такое когнитивное дистанцирование помогало мне снимать стресс перед операциями, которые мне приходилось совершать не только за гранью своего опыта и компетенции, но и втайне от пациентов. В стрессовой ситуации самое главное — это не умение сконцентрироваться, а способность устранить отвлекающий фактор.

Возможности и неопределенность идут рука об руку, поэтому определенная доля тревожности — неотъемлемый элемент успеха. Крещение огнем в операционной профессора способствовало моему профессиональному росту. Напряженные и сложные обстоятельства вызывают физиологическую реакцию. В краткосрочной перспективе они помогают нам собраться, чтобы работать на пике своих возможностей. Однако при хроническом стрессе та же реакция наносит вред телу и мозгу. В течение нескольких лет я работал на пределе. Я научился летать с закрытыми глазами. Мне это удалось, но я по сей день ощущаю вину выжившего. Я был затянут на самое дно до того, как оказался к этому готов, и это стало редчайшим из уроков, которые преподносит нам жизнь.

Стресс необходим, потому что без него невозможен рост. Управление стрессом — способность, укорененная в нашей нейробиологии, но ее надо осознанно развивать. В стрессовой ситуации важно переключить внимание внутрь самого себя. Расширяйте словарный запас, с помощью которого вы описываете для себя чувства, которые испытываете. Пусть ваши эмоции устаканятся. Можете при необходимости обсуждать их или спорить с ними, но вы должны давать им выход. Необходимо постоянно регулировать свои эмоции, иначе стресс будет стихийно развиваться, превратится в хронический и станет появляться без всяких триггеров. Это начало нездорового существования.