Жизнь на менопаузе. Как выжить среди приливов и бурь

Мне пришлось посмотреть эти кадры десять раз, прежде чем я перестала чувствовать отвращение, которое не дает увидеть силу этой старой женщины. Улыбаясь, протягивая к нему руки, она понимает, что Джек не в состоянии видеть в ней или любой другой женщине ничего, кроме сексуального объекта, и что ее внезапное появление повергает его в дикое, неконтролируемое омерзение. Она знает, что ужас в нем вызывает не ее возраст, а сами законы материального мира. Первые десять – двадцать лет взрослой жизни ее вынуждали поддерживать иллюзию, что ее тело перестало меняться. Ей вскружило голову то, что маска сброшена и она, наконец, свободна. Сцена погони перемежается кадрами, в которых старуха восстает со дна ванны. У нее короткие волосы, она выглядит, пусть и с пятнами разложения на коже, странно изящной. Мы понимаем то, чего Джек не может: что старая карга не заменила собой девушку, что все прежние возрасты мы храним внутри себя. Мы и старухи, и молодые матери, и маленькие девочки. Девушка, по сути своей, та же старуха, семечко в сердцевине сморщенного плода[86].

* * *

Отвращение вызывают сами стареющие женские тела или слишком близкое знакомство с ними в длительных отношениях? «Отчеты Кинси»[87] утверждают, что человек не единственный вид, который при долгом контакте чувствует «психологическую усталость» от партнера. «У содержащихся вместе приматов постепенно снижается сексуальный интерес друг к другу, требуются более продолжительные предварительные ласки, прежде чем они достигают достаточного возбуждения, чтобы попробовать перейти к соитию, и последующее спаривание происходит не так энергично». Конечно, когда в вольере появляется новая обезьяна, независимо от ее возраста, все старые обезьяны хотят секса с ней или с ним. «Прелюдия становится короче, а процесс спаривания – более активным».

Все хотят секса с новой обезьянкой. Новая обезьянка, в отличие от старой, пока еще не знает, что ты разбрасываешь по полу использованную зубную нить и с завидной регулярностью пачкаешь диван чернилами. Она пока не знает, каким подавленным ты бываешь после телефонного разговора с матерью и как хроническая сыпь заставляет тебя чесать ступни ночи напролет. В сексе с новой обезьянкой есть тот недостаток контекста, который часто называют сексуальностью.

Джонатан Хабер, доктор медицины и исследователь из Канады, рассказал мне, что самый важный навык, помогающий сохранить сексуальную активность в старости, – умение отучаться и забывать. Это ключ к тому, чтобы любить и старую обезьяну в своем партнере, и старую обезьяну в себе. В рамках длительного, еще не законченного исследования возрастных пар, которые по-прежнему занимаются тем, что Хабер называет «отличным сексом», участники говорят, что хороший способ сохранить сексуальные вибрации – с готовностью принимать настоящего себя и своего партнера. От чего нужно отучиться, чтобы обрести свою подлинность? «В принципе, от всего, что говорят о сексе социум и культура, – говорил Хабер. – Большая часть информации, которую мы получаем в течение жизни, противоречива, полна осуждения или откровенно некорректна. Например, то, что только плохие люди много занимаются сексом, что женщина должна достигать оргазма при вагинальной пенетрации, что мастурбация – это плохо и постыдно, что хороший секс – всегда спонтанный или что половой акт должен заканчиваться одновременным оргазмом обоих партнеров».

* * *

В последнюю очередь я думала об отличном сексе тогда, в Париже, когда Катрина сказала, что массаж окончен, и оставила меня одну, чтобы я могла одеться. Я села, мысли путались, но не от расслабленности, а от крайней тревоги. Я чувствовала, как будто вдруг очутилась в обшарпанной подсобке из моей фантазии и наконец увидела прежнюю себя, женщину, которая фетишизировала гендерную бинарность так же, как и более конвенциональные аспекты сексуальности. Как О в «Истории О»[88], я часто доводила себя до оргазма, фантазируя об унижении, желая быть нулем, пустотой, в почти религиозном стремлении выйти за границы себя. Как только мне удалось честно посмотреть на эту женщину, она исчезла, стала удаляться, как выпущенный из рук воздушный шарик, всё выше и выше в небо. Мне было немного жаль расставаться с ней. Хотя ее голова была наполнена ерундой, в своих чулках и лифчике пуш-ап она принесла мне много удовольствия.

Натягивая купальник, я чувствовала растерянность и уязвимость. Винтовая лестница казалась мне закрученным, как штопор, родовым каналом. Катрины не было за стойкой регистрации. Я прошла мимо металлических шкафчиков, где мы оставили свою одежду и обувь, за угол – к сауне. Кровь сильно пульсировала в ушах, в голове стоял дурман. Увижу ли я сцену, которая подтвердит, что мое тело заменили на более молодое и выносливое? Я распахнула дверь, и меня ударило жаром, будто я открыла дверцу духовки, глаза не сразу привыкли к тусклому свету. Низенькой блондинки нигде не было видно. Позже муж рассказал, что она радостно удалилась сразу после того, как и он, и толстяк отказались от массажа.