Жизнь на нашей планете. Мое предупреждение миру на грани катастрофы

На больших территориях появляется возможность для реализации наиболее впечатляющего и неоднозначного решения возрождения дикой природы – реинтродукция крупных хищников. В мире, где вознаграждается повышение биоразнообразия и захват углерода, это имеет смысл, с учетом огромных пространств, благодаря пользе такого явления, как трофический каскад. Наиболее яркий пример – Йеллоустоунский национальный парк, где с 1995 года началась реинтродукция волков. Пока там не было волков, крупные стада оленей проводили многие часы в ущельях и речных долинах, поедая кустарники и молодой подрост. Когда появились волки, это прекратилось, и не потому, что волки съели всех оленей, а потому, что напугали их. Манера поведения оленьих стад изменилась. Они стали чаще перемещаться, а не пастись долго на открытых пространствах. За шесть лет подрос новый лес, деревья накрыли тенью речные протоки, и рыба стала спокойно собираться в укромных заводях. Заросли тополей и ив заполонили низины и края открытых долин. Увеличилось количество лесных птиц, бобров и бизонов. Волки стали охотиться и на койотов, что повлекло за собой увеличение популяции кроликов и мышей, а это способствовало росту численности лис, хорьков и соколов. В конце концов даже увеличилось поголовье медведей, потому что они стали пользоваться остатками туш животных, недоеденных волками. А осенью они теперь лакомятся ягодами на деревьях и кустарниках, которые раньше просто не доживали до стадии созревания плодов[73].

Вывод ясен: чтобы увеличить биоразнообразие и захватывать углерод на таких территориях, как Йеллоустоун, надо просто добавить волков. Эта мысль активно обсуждается европейцами, которые планируют к 2030 году получить 20–30 миллионов гектаров заброшенных сельскохозяйственных земель в ходе продолжающегося на континенте лесного перехода. Это площадь, равная территории Италии. Если эти земли в результате естественного процесса превратятся в леса, то лучше всего сделать так, чтобы в них появилось максимальное биоразнообразие и они смогли эффективно захватывать углерод. Восстановление природы становится практической политикой правительств, которые понимают истинную ценность природы и ее вклад в стабильность и благосостояние.

Сейчас есть все стимулы восстановить в мире к концу текущего века гораздо больше природы, чем ее было в начале. Скептикам достаточно обратить внимание на Коста-Рику, чтобы понять: при правильной мотивации это совершенно реально. Сто лет назад более двух третей территории Коста-Рики покрывали леса, бо́льшую часть из которых составляли влажные тропические джунгли. К 1980-м годам неконтролируемые лесозаготовки и потребность в новых землях под сельское хозяйство сократили леса страны до одной четверти. Правительство, обеспокоенное тем, что продолжающееся сведение лесов сократит объем экосистемных услуг природы страны, решило действовать: они предложили землевладельцам гранты на высадку местных деревьев. Через двадцать пять лет леса вернулись: сейчас они занимают половину территории Коста-Рики. Теперь природа страны является значимым компонентом в структуре национального дохода и играет важнейшую роль в ее самобытности.

Представьте, что нам удалось это сделать в глобальном масштабе. Одно исследование 2019 года показало, что возвращение лесного покрова теоретически может поглотить две трети углеродных выбросов, которые в настоящее время находятся в атмосфере в результате нашей жизнедеятельности[74]. Мы способны восстановить сушу, и это, безусловно, дело, которым стоит заниматься. Создание диких природных территорий по всей планете вернет биоразнообразие, а биоразнообразие сделает то, что оно умеет лучше всего: стабилизировать планету.

Планирование пика человечества

До сего момента в прогнозе на будущее я говорил преимущественно о сокращении нашего экологического следа, то есть воздействия человека на среду обитания, и о возможности восстановления природы максимально доступными способами. Если мы предпримем все эти меры, мы, безусловно, будем оказывать гораздо меньшее негативное влияние на Землю. Даже те, кому в жизни больше всех повезло, кто нынче оставляет самый заметный след, окажутся ближе к устойчивому существованию. Влияние нас как вида будет распределено более равномерно. Однако, чтобы соответствовать высоким целям модели «Пончик», достичь стабильного мира, в котором каждый получает свою справедливую долю конечных ресурсов, мы должны принимать во внимание и численность нашей популяции в целом.

Когда я родился, на планете жило меньше двух миллиардов человек. Сегодня нас почти в четыре раза больше. Население мира продолжает расти, хотя с 1950-х годов – меньшими темпами, чем когда-либо ранее. По текущему прогнозу ООН, к 2100 году на Земле будет проживать от 9,4 до 12,7 миллиарда человек[75].