Жизнь на палубе и на берегу (повседневная жизнь моряков русского парусного флота)

Столь любимые в деревнях кулачные бои на кораблях не практиковались. За любые попытки выяснить отношения с помощью кулаков спрашивали очень жестоко. Зато матросы в полной мере отводили душу при сходе на берег. Кулачные сражения были столь повседневны, что на них особо не обращали внимания. Раздражение начальства вызывали только особо массовые драки, случавшиеся порой жертвы, а также бесчинства по отношению к местному населению, что, впрочем, случалось весьма редко. Дрались обычно команда на команду, эскадра на эскадру, но особой популярностью пользовались у матросов кулачные бои с местными солдатами. Многие именно ради этого и шли в увольнение на берег. Порой при стоянках в иностранных портах эта добрая русская забава становилась причиной нешуточных международных инцидентов. Как правило, особых соперников наши матросы нигде не имели. Конкуренцию составляли разве что англичане, начавшие практиковать в начале XIX века бокс. Но и с боксерами наши закаленные с детства мастера кулачного боя справлялись, в большинстве случаев, неплохо.

* * *

Что касается офицеров, то в кают-компаниях под гитару или пианино они всегда с удовольствием пели песни. Темы были все те же: тоска по берегу и уюту, несчастная любовь и ожидание встречи с любимыми, сетования на превратности морской службы. Разумеется, офицеры любили петь популярные тогда в России песни такие, как, например, «Пчелочка златая», но был и свой особенный пласт песни – морской офицерский шансон. Офицерские песни эпохи парусного флота – это совершенно забытая ныне страница народной поэзии. А ведь когда-то морской офицерский шансон был чрезвычайно популярен не только в кают-компаниях, но и в салонах приморских городов, там, где собирались после возвращения домой моряки. Вот, к примеру, знаменитая, в свое время баллада «Безнадежная любовь». Считается, что ее сочинил в 80-х годах XVIII века лейтенант Александр Шишков, будущий адмирал, известный политический деятель и писатель.

Увижу ль в горизонте шквал,
услышу ль грозный шум борея,
Иль абордажный с кем привал,
иль флот на траверзе злодея!
Я штиль в душе своей храню
и рупором еще владею;
Но лишь на румбе тебя зрю,
вдруг сердце левентик имею;
От бурь на фордевинд спущуся
и силой силу отражу.
Когда же неизвестен мне
пункт места твоего, драгая,
Тогда поближе к той стране
лежу я в дрейфе, ожидая.
Конструкция твоя, как яхта,
с большой блестящей полосой.
Меж вздохов ты моих брандвахта,
моих желаний рулевой!
Мое терпенье сильно рвется!
Положь надежды на найтов.
Ретивое во мне забьется,
и я опять терпеть готов.
Нет сил уж более держаться,
в кильватер гордости своей:
Я должен от тебя спускаться
на произвол судьбы моей!
Кричу: «Ура»! Пошел по вантам!
Я к Стиксу направляю путь.
Какой пример всем лейтенантам!
Я от любви хочу тонуть!

Еще одна в свое время чрезвычайно популярная в офицерской среде песня «Любовь моряка». В ней много не только хорошего флотского юмора. По ней можно вполне изучать устройство парусного корабля, столько в этой песне всевозможных терминов, которые весьма остроумно передают душевное состояние влюбленного моряка. И пусть эти термины сегодня малопонятны читателю, но они прекрасно передают сам дух той далекой эпохи, когда писались данные строки: