Жизнь на палубе и на берегу (повседневная жизнь моряков русского парусного флота)

В российском парусном флоте, как и во всех других флотах, существовал свой сленг. Порой весьма остроумные, порой просто шутливые прозвища окружавших моряков явлений и предметов помогали им легче переносить тяготы службы. Так, ненавидимый всеми противный ветер, при котором необходимо было совершать бесконечные лавировки и подниматься на мачты, именовался «мордотыком». Если же ветер был очень силен, то о нем говорили, что он «срывает рога с быка». Морские карты именовали «синими изнанками», а открытое море – «синей водой». Поэтому моряков, совершивших дальний вояж, именовали с уважением «моряками синей воды». Сигнал флагмана с благодарностью именовался «мешком орехов», а сигнал с выговором – «мешком грехов». Линейные корабли офицеры в своем кругу именовали не иначе как «боевые повозки». Камень для драйки палубы звался «библией» или «медведем», а камбузную плиту не без иронии окрестили «адским ящиком». Кочегаров первых пароходов моряки парусного флота презрительно называли «печеными головами» или «шлаковыми мальчиками». Хороший табак носил название «горлодер» или «птичий глаз». Если моряк умел достойно пить, про него говорили, что он «умеет нести балласт»! Молодых мичманов в офицерской шутливо звали «херувимами», зато самых старых офицеров с уважением – «древними крабами». Собственных жен, между прочим, моряки между собой именовали «адмиралтейскими якорями».

Весьма часто во время плавания в кают-компаниях устраивались и танцы. При этом часть офицеров изображала собой дам, которых приглашали на тур танца их сотоварищи. Все это устраивалось, как правило, по праздникам и после хорошего стола.

Если матросы довольствовались казенной чаркой да редкими загулами в портовых кабаках, офицеры веселились в кругу своих сотоварищей.

С употреблением водки связано немало флотских легенд. До нашего времени дошла даже поэма-переписка Петра Первого со своим любимцем князем Меншиковым, описывающая нелегкие коллизии, сопровождавшие создание Балтийского флота:

Письмо Петра Первого Меншикову:

«Посылаем сто рублей на постройку кораблей.
Напишите нам ответ: получили или нет!»

Ответ Меншикова Петру:

«Получили сто рублей на постройку кораблей.
Девяносто три рубли пропили и про. бли.
Остается семь рублей на постройку кораблей!
Напишите нам ответ строить дальше или нет,
Ведь на эти семь рублей не построить кораблей?»

Письмо Петра Первого Меншикову:

«Как пили, и как е. ли, так и стройте корабли!»

Наш флот может по праву гордиться, что самый первый питерский трактир предназначался именно для моряков и по этой причине носил гордое наименование «Аустерия четырех фрегатов». К середине же XIX века только в Кронштадте имелось уже почти две сотни трактиров, которые никогда не пустовали. Из множества этих заведений самым злачным считался портовый кабак со звучным именем «Мыс Доброй Надежды», или в матросском обиходе просто «Мыска». Там происходили особо массовые и жестокие драки, порой переходившие в поножовщину. Поэтому в ходу среди матросов бытовало выражение: «Потерпеть аварию у Мыса Доброй Надежды».

С конца XVIII до 20-х годов XIX века в Кронштадте среди молодых офицеров флота весьма успешно функционировало «Общество кавалеров пробки» с девизом:

Поклонись сосед соседу,
Сосед любит пить вино.
Обними сосед соседа,
Сосед любит пить вино!

Особо значимым ритуалом кавалеров были похороны «усопших братьев», т. е. тех, кто не выдержав нагрузки, заснул прямо за столом. Хоронили «усопших» в гробах на катафалках с всею возможной пышностью, нанимая для торжественности момента даже штатных кронштадтских плакальщиц, оглашавшими окрестности воплями: «На кого же ты нас покинул, родимай!» Летом «усопших братьев» погребали в стогу сена, а зимой в сугробе. После похорон начинались, понятное дело, не менее торжественные поминки… Пока поминали, «усопшие» воскресали, что опять же отмечалось с еще большим энтузиазмом. Через «Общество кавалеров пробки» прошло немало известных впоследствии флотоводцев. Само же «общество» исчезло в связи с делом декабристов. Хотя в деяниях «пробкового сообщества» и не было ничего антигосударственного, кавалеры все же решили более не афишировать свои увлечения, знаменитый орден самораспустился, а бывшие кавалеры перешли на индивидуальное потребление горячительных напитков.