Жизнь наградила меня

Если вы приехали в Испанию больше, чем на две недели, коррида вольно или невольно «постучится к вам в дом». Скорее всего, вы хоть один раз пойдете на нее из любопытства. А если не пойдете, вам покажут ее по телевизору. Вырубите телевизор – репортаж о корриде передадут по радио. Если у вас есть испанские друзья, они непременно заведут разговор о корриде. А если друзей нет, вы услышите обсуждение корриды за столиками в баре или ресторане.

В Испании от корриды не уйти. Вы можете страстно любить ее, как почти все испанцы, или ненавидеть ее, как большая часть просвещенного человечества. Но рано или поздно коррида вас «достанет».

Впервые я увидела бой быков в Толедо, в наш первый приезд в Испанию. Мы подъехали к Толедо в субботу после полудня. Город внезапно возник за поворотом на правом берегу реки Тахо – желтые выветрелые стены на фоне пронзительно-синего неба. Ни ветерка, ни людских голосов, ни автомобильных гудков. Только палящее солнце и звон цикад. Казалось, город замер на время сиесты, и было бы кощунством нарушать его тишину ревом мотора. Мы оставили машину у ворот Сан-Мартино и вошли в Толедо пешком. Однако тишина его оказалась обманчивой. Узкие кривые улочки были полны возбужденными горожанами. Через два часа за городскими воротами Пуэрто-дель-Соль на стадионе Пласа де Торос должен состояться бой быков.

Мы тоже купили билеты. По цене делятся они на множество категорий. У барьера, справа от ворот, слева от ворот, около судьи-президента и вдали от него. И, главное, на солнце, в тени или полкорриды так, а полкорриды эдак. Мы выбрали последнее – sol у sombra.

За час до начала корриды меня охватило странное возбуждение, хотя по натуре я совсем не кровожадна. Отчего бы это? Проведя сама с собой трехминутный сеанс психоанализа, я поняла, что энтузиазм объясняется не столь жаждой увидеть мертвого быка или искалеченного тореадора, сколь желанием приобщиться к духовному миру Эрнста Хемингуэя, самого любимого писателя моей юности, который был помешан на корриде и тореадорах.

В развешенных по всему городу афишах объявлялось, что в предстоящей корриде участвуют трое талантливых тореадоров-новичков: Нино де ла Капеа, Христиан Нименьо II и Хосе Йойо.

– Обратите особое внимание на Христиана Нименьо, – посоветовал нам хозяин отеля «Лабрадор». – Это будущая суперзвезда. Он ловок, как пантера, быстр, как ягуар. И глаз его точен, как глаз орла. Бьет без промаха.

Около шести часов вечера весь город устремился к Пласа де Торос. Неслись наперегонки машины, мотоциклы, велосипеды, стекались людские ручейки и потоки. У входа раздавались программы боя и календари будущих сражений. Зрители приходили целыми семьями со стариками и грудными детьми, с ящиками пива и мехами с вином. Служители в красных униформах предупредительно усаживали зрителей на места…

Но вот трибуны затихли, грянули медные трубы, начался парад. Первыми появились тореадоры: Капеа в малиновом костюме с серебром, Хосе Йойо – в желтом с блестками. Главный герой, Христиан Нименьо, был облачен в белое с золотом. Он был так ослепителен, что у некоторых зрительниц (например, у меня) пересохло в горле.

Затем появились куадрильи, а за ними пикадоры на покрытых яркими попонами лошадях. Шествие заключали мулы в разноцветных сбруях с лентами и цветами, вплетенными в хвосты. Процессия сделала почетный круг вдоль трибун и скрылась. В центре арены остался один матадор. И тотчас из корраля выпустили быка. Черный, весящий полтонны красавец по имени Бито-Бито вылетел из-за ворот, как смерч, низко опустив морду и вздымая копытами песок.

На огромной арене, рядом с разъяренным быком, фигурка матадора выглядела беспомощной и хрупкой. Вот он начал дразнить быка, размахивая перед его носом малиновым плащом, подбитым желтым шелком. Он почти танцевал – так изящна и грациозна была его пластика, и, казалось, ничто не предвещает кровавой развязки.

Но вот появились пикадоры. Бык забыл о матадоре, развернулся и ринулся на них в атаку. Пикадор подставил ему лошадиный бок, и Бито-Бито с налету врезался рогом в попону. Лошади с пеной на мордах дико шарахались и хрипели, бык таранил попону… еще секунда… и он распорет лошади брюхо. И в этот миг пикадоры вонзили копья быку между лопаток. Бык на секунду оцепенел от боли, по блестящей от пота шкуре потекли струйки крови.

От жестокости этой картины у меня просто остановилось сердце, а вегетарианец Витя побелел и, закрыв лицо руками, бормотал: «И за этот ужас мы заплатили 50 долларов». Но порочность человеческой натуры беспредельна. Если во время первого боя я была в слезах от жалости к быку, то во время третьего я услышала свой собственный хриплый вопль:

– Нименьо, пошевеливайся!!! Ты матадорро или ветеринар-ро?!