Жизнь наградила меня

Мне тогда было семнадцать лет. Ни титула, ни денег, ни любовников, ни фетровой шляпы. Есть только короткая стрижка и юбка с джемпером. Невозможность быть Брет Эшли рождала километры рифмованных жалоб. Некоторые я помню до сих пор:

Мы не поедем на трек Вигорелли,
Не будем бегать на лыжах в Скво Вэлли.
В Ла Скала оперу слушать не будем,
И не съедим апельсиновый пудинг.
Нас на Ямайке никто не увидит.
И никогда, никогда на Таити
Не приплывет наша черная яхта.
Нам остаются Разлив или Лахта,
Нам остается мороз и смятенье,
И даже чаю с вишневым вареньем
Нам негде выпить и негде согреться,
И охладить воспаленное сердце.

Действие «Фиесты» происходит в Париже, Памплоне и Сан-Себастьяне. Существование Парижа у меня не вызывало сомнений, и мое отношение к нему прекрасно выразил бард Юра Кукин:

Ну что, мой друг, молчишь?
Мешает жить Париж.
Смотри, смотри, кругом тебя тайга.
Подбрось-ка дров в огонь,
Подумай о другом.
Он там, а мы у черта на рогах…

А вот Памплона и Сан-Себастьян, казалось, вообще не существуют в реальном мире, а являются выдумкой Хемингуэя вроде гриновских Зурбагана и Гельгью.

Когда я, наконец, впервые очутилась во Франции, то начала «открытие» Парижа именно с Хемингуэя. Я отправилась на Монпарнас, в «Купол» и «Ротонду» – любимые кафе моего кумира, надеясь ощутить их особую атмосферу и литературный дух. Разговорившись с хозяином «Ротонды», я спросила, помнит ли Хемингуэя кто-нибудь из служащих. «Нет, – сказал он. – Никого из тогдашнего персонала уже нет в живых». В утешение он подарил мне копию меню. На ярко-оранжевой обложке – факсимильные росписи знаменитых посетителей. Каких имен там только нет! Хемингуэй со всей своей компанией, включая Скотта Фитцджеральда и Эзру Паунда, Сартр, Кокто, Пикассо, Модильяни, Матисс, Брак, Шагал, Коро, Леже, Утрилло. А также Ленин и Троцкий…

Но за столами совсем другие лица. Много молодых арабов, новых хозяев жизни. Непринужденно развалясь, с висящей в углу рта сигаретой, они привычным взглядом покупателей оценивают входящих девушек и сплевывают под ноги жевательную резинку… Иначе говоря, и дух, и атмосфера знаменитой «Ротонды» навсегда канули в Лету.

И вот, наконец, Испания… И легендарные Памплона и Сан-Себастьян оказались не вымыслом писателя, а реальными городами. Памплона, столица Наварры, расположена на высоком плато и представляет собой как бы подступ к Пиренеям. С ее городских стен открывается прекрасный вид на горы и на Рио Арга.

В начале XX века Памплона представляла собой забытый Богом маленький, сонный городок. Но судьба его чудесным образом изменилась после того, как в 1920 году туда впервые приехал Хемингуэй, написал роман «Фиеста» (переведенный на 127 языков) и силой своего таланта превратил провинциальную Памплону в место хемингу-эевского паломничества.

Мы решили, вооружившись романом «И восходит солнце», приехать в Памплону и, по следам Хемингуэя и его героев, окунуться в пучину фиесты… Мы мечтали остановиться в отеле «Монтойа», где жил он. Потолкаться в его любимом кафе «Ирунья». Поболтать с болельщиками корриды – «aficionado». Попробовать его любимые вина и блюда. Посмотреть на его любимое зрелище – бег с быками. А потом податься в Сан-Себастьян…

Мы позвонили в туристическое бюро, чтобы зарезервировать номер в отеле «Монтойа». Литературно подкованный агент с полуслова понял наши намерения и объяснил, что дон Эрнесто – так в Испании зовут Хемингуэя – назвал «Монтойей» отель «Квинтана». Но «Квинтаны» давно не существует. И вообще, резервировать отель на время фиесты следует за год вперед. Свободные номера имеются в отеле «Карлтон Риоха», в городе Логроньо, в 90 километрах от Памплоны. Там-то, ругаясь на тему «раньше надо было чесаться», мы и провели ночь перед фиестой.

«Бег с быками начинается в 8 утра, – сказал нам портье отеля, – но чтобы увидеть хоть что-нибудь, вы должны занять места заранее…»

Мы выехали в 5 часов утра, уверенные, что доедем за час. Не тут-то было. В кромешной тьме узкая, петляющая между холмами дорога была забита машинами, автобусами, грузовиками. Народ валил на праздник Сан-Фермии целыми деревнями, поселками и городами. Когда мы подъехали к Памплоне, часы на городской башне пробили семь.

Въезд в город автомобилям был запрещен. Для парковки были выделены поляны и футбольные поля на окраине города. В центр Памплоны, на площадь Кастилии, можно добраться только пешком.

Вот как Эрнест Хемингуэй описывает начало фиесты: