Жизнь наоборот

Алина вздрогнула. Дождалась. Сейчас руководство выволочку устроит.

— Что ты там творишь? Ты с ума сошла?

— Где — там?

— Тебя руководство посылает на осмотр места происшествия для фиксации обстоятельств, а ты с потерпевшими личными домыслами делишься? Насмотрелась сериалов, звезда голубого экрана! Шла бы ты лучше в следствие, Кузина! Всем бы стало лучше. Вон Коле Меркушеву должность требуется. Он заждался, поседел, морщинами покрылся — всё ждёт, когда ты освободишь местечко.

— Константин Петрович, какие личные домыслы? Даже не знаю, что это такое. В университете такому не учили. А Меркушеву долго ждать придётся. Я не собираюсь уступать ему место, мы не в трамвае!

Алина говорила горячо и страстно, надеясь, что на эмоциональном фоне любые слова будут звучать более убедительно. Батанов криво улыбнулся. Эмоциональный фон не допускается при общении с руководством отдела, а словарный запас оперативного состава состоит из редких и специфических терминов.

— Ты говори, да не заговаривайся, Кузина! Надо будет — освободишь! Лучше скажи, что ты там нарыла? Если нечего сказать, свободна. Завтра побеседуем.

Батанов повернулся спиной. Нелепая ситуация угрожала перерасти в затяжную войну. Если присмотреться — ничего странного и экстраординарного не происходит; но, если кто-нибудь из присутствующих даст слабину, не наступит на горло собственному гневу, обыденная история превратится в конфликт со всеми вытекающими из него последствиями. Посыплются бомбы, разорвутся снаряды, и земля встанет на дыбы: кому-то оторвёт ногу, кто-то отправится на тот свет. Алина передёрнулась. На тот свет ей не хотелось. Ведь на этом останется Дима Воронцов, любимый и желанный, а она, значит, прямиком, туда, в следствие, в загробный мир!

— Да, Константин Петрович, нарыла, — она мило улыбнулась Батанову, не обращая внимания на его заведённые кверху глаза.

Капитан в потолок уставился, чтобы успокоиться. От злости его перекосило так, что весь разбух, кожа на лице вокруг глаз и на висках вздулась и покраснела. Не может скрыть гнев. Хоть бы притворился. Злится, сейчас лопнет от агрессии. Симпатичный мужчина, а за нервами не следит. Непорядок! Агент «007» должен быть на высоте в любое время суток — хоть ночью разбуди, он всегда готов к труду и обороне. Все эти ненужные мысли промелькнули в голове Алины, пока она готовила убийственную тираду. Надо сразить Батанова наповал, чтобы он упал и больше не поднялся, не буквально, разумеется.

— Константин Петрович, все продавщицы и собственники магазинов родом из Белоруссии, — зашипела Алина, стараясь говорить тише, чтобы Меркушев не услышал, но Батанов прикрикнул на неё: мол, говори громче.

— А-а, это любопытно, — Константин Петрович сразу понял, в чём дело. Мигом успокоился. Лицо разгладилось. Глаза заблестели. — Из Белоруссии, говоришь?

— Да, — подтвердила Алина, — все из одного района. Это не совпадение. Это факт! Вот, посмотрите.

Она продемонстрировала записи с опросами потерпевших. Батанов скосил глаза, но изучать не стал, отошёл к окну.

«Совпадение стало очевидным потому, — подумал он, — что Кузина выезжала подряд на все места происшествия. Если бы выезжали по очереди, совпадения могли всплыть лишь через неделю».

— Ты отдохнула?

Алина открыла рот от изумления. В первый раз Константин Петрович соизволил поинтересоваться её самочувствием. Впрочем, он тут же забыл, о чём спрашивал.

— Какие будут предложения?

Алина приготовилась доложить, она уже предвкушала резонанс от доклада, но ей помешали. В кабинет один за другим вошли припоздавшие оперативники.

— Ладно, Линок, потом поговорим, — по-свойски бросил Батанов и уселся за свой стол.

Оперативники недоумённо переглянулись. Константин Петрович редко с кем разговаривал в подобном тоне. Беседы в основном велись на высоком дипломатическом уровне в кавычках, разумеется, и повышенными голосами. Нынешнее совещание предполагало как раз высочайший уровень проведения. Мужчины приготовились к худшему, внешне соблюдая нейтралитет: мол, нам всё нипочём, нас, зубров уголовного розыска, ничем не запугаете. Даже галантным отношением к девушке.

— Товарищи офицеры, хочу вам напомнить, что основная наша обязанность — заниматься угонами! За последнюю неделю угонщики активизировались, преступниками были применены новые схемы, ранее не встречавшиеся в преступлениях по угонам автотранспорта, — загудел Батанов.

А Алина переключила внимание на Воронцова. Она смотрела на него и любовалась русой чёлкой, нежным румянцем, острым взглядом любимого человека. Всем хорош Дима. У него приятная внешность, он обходительный, вежливый, не матерщинник, как остальные опера. Хотя другие тоже симпатичные. Почему именно Воронцов? Эта мысль беспокоила Алину. Почему из двух десятков парней именно Дима снится по ночам, не даёт покоя днём, а во время совещания делает глухой и слепой?

— Кузина! О чём размечталась?

Алина с трудом вывела себя из романтического состояния:

— А-а! Я всё слышу, Константин Петрович! Что?