Жизнь наоборот

Посадив мать в троллейбус, Алина вприпрыжку побежала по лужам. Пешком ей было быстрее. Она больше не могла оставаться с матерью. Ощущение страха прошло. Алина знала, что больше никогда не испугается преступников и правонарушителей. Сегодня она пережила страх, переварила его, и больше он её не настигнет. После перемены настроения погода показалась не просто сносной, а великолепной, обещающей большие надежды. Серое мрачное небо словно превратилось в сверкающий купол, а снежные липкие хлопья в сказочные льдинки.

Алина стирала мокрые ручейки с лица и смеялась: как смешно живут люди, смешно и страшно — ругаются, дерутся, насилуют и развратничают, словно разучились жить по-человечески. Их нельзя оставлять одних. Тогда они убьют друг друга. На земле никого не останется. Люди требуют за собой присмотра. Для этого создана полиция. Кузина распрямила плечи и зашагала по ямам и лужам, словно шла по сухому и ровному асфальту. Она чувствовала, что преодолела себя. За один день она повзрослела на десять лет. И такую силу почувствовала в себе Алина Кузина, что подпрыгнула и побежала, радуясь, что сменила модные ботильоны на удобные кроссовки. В таких хорошо бегать за преступниками.

* * *

В отделе Кузину ждали. Дежурный округлил глаза и указал пальцем в потолок: мол, наверху собирается большая буря. Алина рывком распахнула дверь. Батанов сидел в углу и разбирал бумаги. На столе сиротливо тлел холодным синим светом модный абажур.

— А-а, Линок, это ты! — обрадовался Батанов. — Присаживайся! Меня этот свет раздражает, синий, как в покойницкой. В хозчасти выдали эту дурацкую лампу. Другой, говорят, нету. Ну, как ты?

Алина почувствовала, что он напряжён, и его радость напускная. В реальности всё обстоит иначе. Так и вышло.

— С мамой в клинику ездили. Операция ей нужна.

— Ах ты, чёрт задери! Кругом одни операции. Моей тоже нужна. А где денег взять?

— В кредит влезу. Сами понимаете…

Оба помолчали, обдумывая житейские тяготы.

— Хорошая ты девчонка, Линок, — начал издалека Батанов, — но…

Алина вздёрнулась, насторожилась. О чём это он? Помолчали. Батанов ждал, что Кузина возмутится, выразит своё отношение к его словам, но она молчала. И не потому, что боялась начальника, а просто задумалась. Она догадывалась о сути претензий, только пусть Батанов выскажется первым.

— С тобой непросто, ты какая-то идеалистка.

— А что в этом плохого? — возразила Алина. — Наоборот, я горжусь своими принципами.

— Да, ты принципиальная, слов нет до чего принципиальная, но у нас жёсткий мужской мир.

— Я сама выбрала этот мир. И я докажу своё право на него.

Алина подскочила к Батанову, забыв, что он сидит в полутёмном углу. Он не видит её лица. Он вообще ничего не видит в этой жизни.

— Пока ты доказываешь, другие могли бы существовать в нём, имея на то полное право без доказательств. Так что один — ноль в мою пользу.

— Пусть ноль! Зато мой.

Алина не ожидала подобной жестокости от Константина Петровича. Расслабилась, поверив в его ласку и приветливость, а он вон какой, оказывается. Хитрый и себе на уме.

— Ты много суетишься. И всё без толку. Лучше расскажи, как сходила в разведку, что полезного наработала?

Алина густо покраснела. Рассказывать было нечего. Поход в преступный мир не состоялся. Лучше не вспоминать.

— Молчишь? То-то же, — укорил Константин Петрович, — ребята рассказали, как ты сидела, едва живая от страха. Кого испугалась? Себя или людей?

— Людей, — выдавила Алина, — людей.

— А почему?

Кузина начала выстраивать воспоминания по пунктам. Пришла, села за столик и затряслась от страха, хотя перед этим чувствовала себя вполне сильной и мужественной.

— Молчишь? Сказать нечего? Если бы не кадровая политика Главка, я бы тебя в три шеи гнал подальше от нашего отдела. Такие как ты, мешают нашему общему делу. Занимают чужое место, лезут, куда не просят, и вообще являются вредоносными существами. А почему?

— Почему? — вопрос Алины прозвучал, как издевательство, словно она решила приколоться над начальством.

— Потому что ты не нашла себя! Не нашла. Да ты и не искала. И твоё место где-то потерялось. Надо его найти.

Константин Петрович встал и, покружив по кабинету, уселся за свой стол. Издали он казался синим упырём. Зловещие блики заплясали на его усталом лице. Алина вздрогнула. Нарочно пугает, нарочно. Батанов хочет доказать, что все старания Алины напрасны. Ей никогда не засветит звезда в уголовном розыске. Ни на погонах, ни на судьбе.

— Вы не имеете права! — пискнула Кузина, пытаясь выпрямиться во весь рост.

— Это ты не имеешь права получать зарплату ни за что! У тебя нет оперативных показателей. Ты — ноль в уголовном розыске. Из-за тебя ребята потеряли время. А всё потому, что ты испугалась, видите ли.

Батанов замолчал. Наступившая тишина разрушительно действовала на психику. В висках оглушающе бился пульс, неровный и прерывистый, в голове перекатывались игольчатые шары. Алина стояла как на площади. Она в центре, а по бокам бушующая толпа, разъярённая и исступлённая; ещё мгновение — и кричащая масса разорвёт на куски.