Жизнь наоборот

Посетители кафешки раздражали, но не пугали, как в прошлый раз. Можно было забыть об ошибке, допущенной из-за отсутствия опыта, но Алина решила учесть все детали предыдущего, неудачного посещения. Хотела добыть информацию самостоятельно, чтобы раз и навсегда укоротить злые языки в отделе. Она искренне верила, что наступит день и час, когда оперативники примут её в свой коллектив. Брутальность имеет свои пределы. Она должна стать своей среди чужих, ведь мужчины — чуждая для неё среда.

Почему-то Алина хотела освоить именно мужскую профессию; ей казалось, что преодолев себя, она сможет внутренне вырасти и стать сильной женщиной. Быть наравне с мужчинами и не в каком-нибудь там офисе, где равенство и неравенство полов смазаны, а в сугубо специфической среде, где обстановка больше напоминает фронтовую. Откуда в ней эта боевитость, Алина не смогла объяснить бы никому. Даже самой себе. Росла она диковатой, неуклюжей, чуралась сверстников. И вдруг почувствовала склонность к стрельбам и погоням. Загадка. Если не сказать больше — тайна.

Сначала Алина ничего не поняла, но когда до неё дошло, оцепенела от страха. К ней направлялся один из троицы, самый небритый. Казалось, он весь зарос щетиной. Алина оглянулась. На сей раз подмоги не было, боевая страховка не подозревала о самочинности начинающей оперативницы. Меркушев и Хохленко в отделе или на оперативных просторах. Она одна. Всегда одна. Алина мысленно ругала себя за глупость и самонадеянность. Вот дура! Все опера считают её дурой. И правильно делают.

— Мадам? Или, мадмуаз-з-зэль? — щетинистый нарочито сделал ударение на «э».

От него чем-то пахло: видимо, не мылся со второго пришествия. А, впрочем, симпатичный. На Джонни Деппа похож.

— Вам-то что? — выдавила из себя Алина.

Она дёрнулась, порываясь уйти, но Джонни Депп периода средней молодости слегка надавил ей на плечо. Кузина подалась назад. Больно. Вот что значит — болтаться в одиночку по злачным местам. Поздним вечером без охраны сюда лучше не заходить. Можно остаться без чести и достоинства. Знала бы мама, куда занесло её непутёвую дочь. Алина вздрогнула. Кому позвонить, если грянет аврал? Щетинистый с шумом уселся за стол, с устрашающим видом предварительно погремев стулом. Аврал не замедлил нагрянуть.

— Скучаем, однако?

Ещё была надежда, что всё образуется. Мужчина уйдёт к своим, а Алина побежит домой, под крылышко к маме. Но было поздно. Вован кивком подозвал всю компанию. У Алины заныл желудок, заболел живот, застучало сердце, и всё это взбесилось одновременно. Она была готова упасть в обморок. Больше всего боялась, что её вырвет. Прямо здесь. За столом. Все умные мысли о равенстве полов разом исчезли. О каком равенстве может идти речь, если при приближении незнакомых мужчин начинается сердцебиение? О равных возможностях легко рассуждать в отделе, когда над всеми возвышается Константин Петрович и зорко следит за соблюдением строгих предписаний устава.

— Нет! — храбро выкрикнула Алина. — Не скучаю! Вам-то что?

— Нам ничего, — прищурился Вован, — нам ведь ничего, а пацаны?

— Э-э-эм-м-м, — загудели и замычали небритые, отмахиваясь от Вована.

Алина взглянула на свои руки. Пальцы не дрожали. Сердцебиение прошло. Она успокоилась. Нужно во всём искать смыслы, а смысл в том, чтобы она познакомилась хоть с кем-нибудь из приезжих из Белоруссии или Украины. Слово за слово, так можно выяснить, кто из гастарбайтеров промышляет разбоем. Именно так инструктировал Батанов. Пришло время освоить профессию по прямому назначению.

— Так и гуляйте на здоровье! Я своего парня жду!

Она старалась быть резкой. Про парня сказала, чтобы обеспечить себе безопасность. Приезжие побоятся связываться. Мало ли что за парень придёт.

— А он уже забыл про тебя! — бросил Вован, явно недовольный смелым ответом Алины, а она усмехнулась: пусть думают, что за столом сидит храбрая девушка.

— Не забыл, придёт! Про таких, как я, не забывают. А вам скучно стало? — кокетливо поправляя волосы, спросила Алина.

— Не скучно — тошно: девки у вас какие-то чумные, все жадные, неулыбчивые, — брезгливо оттопырив губу, прогнусавил Вован.

Алина ему явно нравилась. Он внимательно рассматривал её из-под нависших бровей.

— А почему жадные? — полюбопытствовала Кузина.

Она впервые слышала, чтобы всех девушек разом записали в одну графу и оценили по одному тарифу.

— Бабульки вымогают ещё до вызова! — заржала троица.

Стало шумно. Алина передёрнулась, сожалея, что когда-то избегала шумных вечеринок. Можно сказать, опыта проведения времени в незнакомой компании у неё не было.

— А-а, — неопределённо откликнулась Алина, лихорадочно раздумывая, как бы завязать знакомство с Вованом и его друзьями, но без ущерба для девичьей репутации.