Жизнь наоборот

Ничего умного в голову не приходило. Кафе обезлюдело. За соседним столиком продолжали веселиться три девицы неопределенного поведения. Они поглядывали в сторону Алины: видимо, им не понравилось, что буйные мужчины пересели за её столик. Ситуация накалилась. Девушки явно собирались расправиться с конкуренткой. Это был неучтённый страх. Алина считала, что опасность происходит от мужчин, а выяснилось, что женщины ещё страшнее. Проститутки свой кусок хлеба без войны не отдадут. Кузина струхнула. Внутри что-то ёкнуло, она почувствовала тошноту.

«Лишь бы не рвануло, — подумала она, — лишь бы не рвануло! Как-нибудь справлюсь со своими страхами».

Едва компания девушек поднялась, чтобы подойти к Алине, как в кафе влетела Елена Валентиновна. Подскочив к столику, рванула дочь за рукав. Хлипкая ткань затрещала по швам.

— Поднимайся, доченька! Насиделась уже, хватит!

Мужчины переглянулись, девицы загоготали и плюхнулись на стулья. Официанты немедленно подобрались к столику, ожидая погрома. Алина обрадовалась неожиданной развязке. Она послушно встала и позволила матери увести себя из кафе. У дверей оглянулась. Про неё уже забыли. Мужчины пересели за стол к девицам и вовсю веселились. В её сторону никто не смотрел. Самовольная разработка не удалась.

* * *

В квартире было непривычно тихо. Мать не ворчала и не скандалила. Сидела себе в сторонке и что-то читала. Алина лежала на диванчике и думала о незадавшейся карьере. Грехов накопилось много. На трупе вырвало, с разработкой не справилась. Решила всем доказать, в первую очередь Батанову, что и она в службе не промах, проявила инициативу, никого не предупредив, и снова испугалась.

«Меня постоянно тошнит, изводит чувство страха, с этим нужно что-то делать!» — подумала Алина.

— Тебе надо к психологу! — объявила Елена Валентиновна, отрываясь от чтения.

Мама читает мысли. Она провидица. Алина мигом закрыла глаза. Так не хотелось объяснений.

— Хорошо, что я за тобой пошла следом, а иначе бы тебе не сдобровать!

— Мама, ты за мной следила?

— А как же? Конечно, следила. Пошла в отдел — смотрю, ты куда-то понеслась. Я — за тобой: думаю, как бы чего не случилось!

— А в отделе тебя видели?

Алина закуталась в плед. Разумеется, видели. Там все всё видят. Теперь насмешек не оберёшься. При мысли о Диме Воронцове тело загорелось огнём от стыда. Не лицо, не щёки — тело целиком. Он видел, как её вырвало, он знает, как она опозорилась в разработке, теперь ещё узнает, как за ней мать следила. Жизнь кончена! Нужно застрелиться. Алина вздохнула, вспомнив, что Виктор Алексеевич под разными предлогами не выдаёт ей табельный пистолет. То ключ у помощника, то помощник на обеде. Сам не выдаёт и другим дежурным не разрешает. Стреляться не из чего. Даже оружия ей не доверяют. А ведь как красиво всё начиналось. Университет, выпускной, распределение, первые испытания на службе. Вроде всё гладко прошло, без сучка без задоринки. Неужели с карьерой придётся проститься? Алина хотела заплакать, но передумала. Лучше приласкаться к маме и попросить чего-нибудь вкусненького. Она даст. Елена Валентиновна сегодня добренькая. Как же — дочь лежит на диване и никуда не спешит. Телефоны молчат, будто беспроводную связь обрубили.

— Мам, ну его, этого психолога. Он денег стоит. Дай мне лучше чего-нибудь поесть!

Алина вскочила с дивана и натянула джинсы. Никакой тошноты, аппетит разыгрался, хочется есть, есть и есть — досыта, чтобы заглушить чувство неизбывного голода.

— Иди, поешь, сегодня у нас куриные котлеты, — обрадовалась Елена Валентиновна, — с рисом. Вкусно. А к психологу я тебя запишу.

— У нас на работе свои имеются. Если ты так настаиваешь, я запишусь на собеседование.

Алина тупо ела котлеты и смотрела на телефон. Никто не звонит. Она никому не нужна. В отделе кипит боевая жизнь, каждую секунду звонят потерпевшие, жертвы и их родственники. Дежурные записывают звонки и сообщения, доводят до сведения соответствующих служб. Оперативники выезжают на места происшествий, ходят на встречи, вызывают свидетелей. А она… Алина посмотрела на себя со стороны. Сидит и ест куриные котлеты. Вкусно вообще-то, но это не жизнь! А что есть жизнь? Блевать над трупами? Терпеть интриги и насмешки хилятика Меркушева? Тоже не фонтан. Алина отложила недоеденный бутерброд. Аппетит пропал. Только что хотела съесть зажаренного быка, и вот, пожалуйста, нет никакого желания. Выпить чаю? Нет. Пора выйти в люди.

— Мам, я в люди пошла!

— К-куд-а-а ты пошла?

Елена Валентиновна мигом возникла в дверях. Маленькая, взъерошенная, волосы слегка растрёпанные. Сразу видно — не повезло женщине с дочерью.

— В люди, — пояснила Алина, — психолог подождёт. Мне не до него сейчас.

Она отодвинула тарелки, подтянув рукава домашней футболки. Вид у Алины был решительный, словно она собралась брать штурмом отдел полиции.