Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

За короткую мою деятельность в Техническом Управлении мне пришлось все-таки иметь больше сношений с Е. М. Склян-ским. Это был человек другого типа, чем Кедров. Он был мягок в обращении с людьми, — но в нем также чувствовалась достаточная доля высокомерия по отношению к нашему беспартийному брату. Совершенно другое его поведение можно было наблюдать, когда он находился в присутствии такого большевистского вождя, как JI. Д. Троцкого. Я мог наблюдать их взаимоотношения, когда один раз для решения организационного вопроса, Троцкий приехал в Военный Совет, в кабинет Склянского, куда был вызван я и управляющий делами Совета, Н. А. Бабиков. Мы заранее знали мнение Склянского по поводу обсуждаемого вопроса, которое шло в разрез с мнением Троцкого, но никаких возражений из уст нашего начальника мы не услыхали, и только мы вставляли в дискуссию свои замечания.

Это первый раз, как я увидел Троцкого.Ему было всего 38 лет, и его характерные черты лица запечатлелись у меня на всю жизнь. Несмотря на южный мягкий акцент, в нем чувствовалась настойчивая натура, переубедить которую едва ли представлялась возможность. Нельзя сказать, чтобы черты его лица были привлекательными, но они стушевывались, когда он начинал говорить и убеждать противника. Мне придется не раз говорить о нем, но мое первое впечатление было скорее неблагоприятным. Такое неприязненное впечатление обусловливалось его беззастенчивым отношением к нам, офицерам, — в особенности к генералам, — царской армии; в большевистской печати он не раз высказывал в очень обидной форме свое недоверие и даже презрение. Его выпад против офицерства был настолько резок, что мой товарищ Н. А. Бабиков и другие, поступившие на работу в Военный Совет, подали Склянскому рапорты с просьбой отчислить их от занимаемых ими должностей. Инцидент был улажен благодаря Склянскому. В дальнейшем, при организации Красной Армии, Троцкий, несмотря на свои выпады против офицерства, однако, окружил себя старым генералитетом, помогшим ему провести все это дело в короткое время.

Вскоре после моего первого знакомства с Троцким в кабинете Склянского, я был приглашен на заседание по организационным вопросам управления армией в вагон поезда Троцкого на Александровском вокзале в Москве. Этот поезд Троцкого состоял из бывших царских вагонов. В одном салон-вагоне было назначено под председательством Троцкого заседание, на которое были приглашены следующие лица, — большей частью, генералы царской армии: я, мой товарищ, ген. Николай Александрович Данилов, ген. Н. А. Бабиков, начальник административного отдела Главного Артиллерийского Управления и начальники Инженерного и Интендантского Управлений. Уже перед самым заседанием нам стало известно, что ген. Данилов, не имевший в то время никакого назначения, был специально вызван из Петрограда для того, чтобы выслушать его мнение и предложить ему занять большой ответственный пост в Военном Совете. Во время заседания главное внимание было сосредоточено на речах Н. А., а мне пришлось только один раз высказать свое мнение относительно значения Технического Совета при Военном Совете, так как мой опыт по управлению химической промышленностью во время войны всецело подтверждал подобную организацию. Весь ход этого заседания оставил у меня определенное впечатление, что люди, которым правительством была поручена организация такого важного дела, как построение армии в социалистическом государстве, не имели никакого определенного плана; их положение еще более отягощалось тем, что им приходилось обращаться по этим вопросам к специалистам, которым они мало доверяли.

После заседания я спросил Н. А. Данилова, правда ли, что ему предлагали занять ответственный пост по организации и управлению армией; на это он мне ответил, что он еще не дал никакого ответа, но обещал подумать и сообщить свое решение. Месяца через два я его встретил в Петрограде, и мы по товарищески разговорились о последних событиях, происшедших в его жизни. Он мне сказал, что он был вызван Троцким снова в Москву для окончательного ответа на сделанное ему предложение работать в Военном Совете, при чем ему было заявлено, что «Ильич» настаивает на том, чтобы Данилов был привлечен к работе в Красной Армии. Н. А. по наивности спросил Троцкого: а кто этот «Ильич»? Получив раз’яснение, он понял нетактичность своего вопроса, но было, конечно, уже поздно; вероятно, за это незнание большевистской клички вождя революции, а также за его отказ поступить на работу в Военный Совет, он был задержан в Москве и затем арестован ВЧК; он просидел два или три дня в тюрьме на Лубянке в Москве. Он мне сказал, что его настроение было в то время таково, что он не был в состоянии взять какую-либо службу у большевиков, так как незадолго перед этим они рассстре-ляли двух его сыновей. Впоследствии Н. А. был профессором военной истории и стратегии в Военной Артиллерийской Академиях.