Жизнь Петра Великого

В то же время до Его Величества, все так же жившего в Голландии, дошла радостная весть об успехах, которым его войскам удалось добиться в войне с тартарами и турками[447]. Генералиссимус Шеин, объединившись с другими русскими генералами, собрал под стенами Азова армию численностью в восемьдесят тысяч человек — инфантерии и кавалерии[448]. От своих лазутчиков он получил известие о том, что тартары вместе с турками, считая, что превосходят противника числом[449], приближаются с целью завязать жестокую битву. И в самом деле: султан-калга, старший сын хана, появился на поле боя тридцатого июля[450] с мощнейшей армией. Шеин, едва завидев врага, поспешил ему навстречу: неприятель храбро встретил первый натиск, однако, когда бой усилился, вынужден был бежать в таком беспорядке, что часть тартар утонула при переправе через реку, другая часть взята в плен, не считая большого числа израненных и порубленных[451]. Битва продолжалась десять часов, потери россиян в ней были совершенно незначительны.

Этой победе предшествовал успех на море. Тартары, надеясь застать врасплох город Азов, привели под его стены большое число галиотов и хорошо вооруженных сайки, однако вскоре были вынуждены отступить благодаря бдительности российского губернатора[452], который, срочно оснастив вооружением все корабли, находившиеся вблизи крепости, обратил тартарский флот в бегство, захватил несколько кораблей и несколько потопив[453]. Царь, получив эти радостные известия, продолжал оставаться в Амстердаме вплоть до середины января[454]: тогда, поднявшись вместе со всеми участниками Великого посольства на борт корабля[455], специально присланного для этой цели королем Англии, он переехал в Лондон, где оставался до конца апреля[456]. Там он провел переговоры о различных вопросах с королем Вильгельмом[457], к которому он всегда питал глубокое уважение. В Лондоне он закончил упражнения в кораблестроительстве и в различных морских материях, в которых стал совершенным мастером. Невозможно описать его радость при лицезрении морского сражения, которое было для него устроено в Портсмуте по воле короля Вильгельма[458]. Стоило бы быть рядом с ним в те моменты, когда в его глазах и жестах отражается происходящее в душе при виде столь многочисленного флота и разнообразных маневров, которые в превосходном порядке проделывали корабли. Он повторял, что «считает чин английского адмирала счастливее, чем царя России»[459]. Все оставшееся время своего пребывания в Лондоне он посвятил посещению мастерских, как это делал и в Голландии, внимательно высматривая образцы различных полезных изобретений, которые можно было бы потом воспроизвести в своей стране. Он также привлек к себе на службу различных профессионалов, которых, посадив на прекрасный фрегат, подаренный ему королем Вильгельмом[460], отправил в Архангельск.

Возвратившись из Лондона в Амстердам, Петр со своими спутниками вскоре отправился в Вену. Однако перед отправлением он решил развлечься денек в плавании между Амстердамом и Нарденом [Naerden]. Корабль выплыл в открытое море при сильном ветре, и моряки, забоявшись, открыто заявили, что они в большой опасности. На что Петр их подбодрил, заявив, «когда это было видано или слышано, чтобы монарх погиб в волнах»?[461]. Часть московитских дворян последовала за своим государем в его путешествии инкогнито через Германию[462], другая часть отправилась в Италию[463] под предводительством генерала Бориса Шереметева[464], отличавшегося немалой мудростью и сообразительностью. Венецианский Сенат воздал оному генералу все почести, которые приличествуют послам коронованных особ, хотя тот послом и не был. С восхищением осмотрев все достопримечательности прекрасного города Венеции, эта группа благородных московитов прибыла в Рим[465], где Иннокентий XII[466] принял их со всей возможной теплотой и любезностью. Узнав, что гости с жадным любопытством разыскивают памятники древности, Папа подарил им несколько частей античных статуй, не считая большого числа Agnus Dei[467][468] и реликвариев — эти подарки понтифики часто делали своим гостям. Из Рима они переехали в Неаполь, а оттуда на Мальту: там Великий магистр принял их со всеми почестями — на банкете по случаю Троицына дня он, посадив генерала Шереметева во главе всех рыцарей Ордена, вручил ему великий крест Ордена, инкрустированный алмазами. Таким образом, он стал первым из московитов, допущенным в этот Орден, славный не менее своей доблестью, чем благочестием[469].