Жизнь пяти

Но теперь было не совсем до смеха. Минуты таяли, а крошечная площадь, затерянная среди россыпи безликих кварталов Мары, оставалась пустынной и тихой.

На миг шевельнувшись, Митар аккуратно, едва заметно тронул его за плечо, а затем взглядом указал на небольшое, ничем не примечательное крыльцо одного из домов, за которым только благодаря рассеянному, холодному свету звезд Курт, прищурившись, заметил едва различимые контуры низкой, изящной, кованой изгороди, затем еще с десятка домов, несколько улиц и наконец, прямо за краем черной прорехи утеса, залитую будто расплавленным, тягучим серебром, спокойную, сияющую, подернутую монотонным узором из гребней мягких волн, такую прекрасную этой ясной ночью гладь океана.

Курт кивнул, поджав тонкие губы.

Ола, он согласен, они пойдут туда. Будут отбиваться, тянуть, уворачиваться, бороться на сколько хватит сил, однако если ничего не выйдет, если врагов станет слишком много, если у них не останется иного выхода…

Курт кивнул еще раз, уже для себя, а не для Митара.

Они ни за что не сдадутся людям Скейлера, никогда. Лучше темная грань обрыва, жесткая поверхность воды и разбивающиеся о скалы волны, этот последний, упоительный глоток свободы. Лучше он и смерть, чем то, что уготовил им король.

Его ладони вспотели. А минуты все продолжали утекать сквозь пальцы…

И когда от надежды осталось лишь выгоревшее, подернутое вьющимся в воздухе горьким дымом пепелище, когда последние ее лучи скрылись за горизонтом отчаяния и обреченности, когда ждать дальше стало практически невыносимо, из густой, смолянистой тени одного дома вдруг показалась одинокая, укрытая тяжелой мантией фигура.

Она неслышно приближалась к ним, будто скользя, паря над серой каменной кладкой площади, без шороха шагов, без шелеста ткани, без даже едва уловимого в абсолютной тишине звука человеческого дыхания.

Удивительный и пугающий мираж то ли спасения, то ли смертельной угрозы.

Глаза Курта напряженные, раздраженные и слезящиеся нетерпеливо, настойчиво впились в фиолетовую темноту того, что должно было быть лицом. Однако не увидели ничего: ни контуров скул, ни изогнутых дуг бровей, ни выступающего кончика носа, ни блеска открытых глаз. Только неизменную, неподвижную пропасть, заполненную пустотой и мраком. А это, это значило лишь одно…

Митар рядом дернулся, не в силах сдержать напряжение взведенных до предела нервов тела, чуть подался вперед, на полшага решительно выставив одну ногу и неосознанно заслонив Курта своей сильной, широкой спиной.

И незнакомец тут же остановился. Плотный, серовато-бирюзовый в том месте, куда попадал свет звезд, капюшон медленно соскользнул, опав крупными, бархатистыми, упругими складками на покатые плечи, и тихий, вкрадчивый голос скрывающегося за ним человека произнес.

Эль эрте Мара, итана эладэ лаара86.

Слова непривычного языка, едва прозвучав, растаяли в безмолвии ночи.

Курт опустил голову с достоинством и уважением, почти коснувшись острым подбородком собственной груди.

Эль эрте Мара, итерэ остэ эйлерэ87.

Ответил он шепотом. И мир вокруг, вновь подхватив новые звуки, тут же заглушил их.

Фигура тоже поклонилась еще ниже, глубже, изящнее. Затем протянула вперед руку, чуть встряхнув ей так, чтобы широкий рукав мантии собрался у сгиба локтя, оголив покрытую шрамами, мерцающую глянцевыми контурами следов заклинаний кожу и прикрытое неширокой полосой ткани запястье с распростертой в приветственном жесте раскрытой морщинистой ладонью.

Где-то вдалеке за их спинами вдруг раздался практически неразличимый, но такой странный, неожиданный, настораживающий, будто не нарочно проскользнувший в концентрированном беззвучии ночи крадущийся шорох и на мгновение невольно прорвавшийся сквозь тишину шум.

Курт и Митар нервно переглянулись.

У них не было времени думать, не было времени решать, не было времени сомневаться…

И оба, обреченно, коротко выдохнув, словно приготовясь прыгнуть с того самого, темного, зияющего неизвестностью и пустотой обрыва, крепкими, липкими от пота, бледными пальцами одновременно обхватили протянутую сухую ладонь.

Их время вышло.

Три человека, три безликих странника бесшумно растворились во влажном, ночном воздухе. Исчезли без следа, оставив за собой лишь погруженную в сон и безмятежность крохотную площадь с убаюкивающим, журчащим фонтаном, ровно за секунду, ровно за вздох до того, как ее наводнили постоянно перемещающиеся, кровожадные тени.

4

Путь закрылся.

Вокруг – туман. Проклятый туман Крондорфа88. Что за неведомая страшная сила породила тебя?