Жизнь пяти

Вала замирает и резко оглядывается. Ее светлые, длинные волосы, увлекаемые инерцией движения, хороводом отдельных блестящих локонов взлетают в наполненный плотной, молочно-серой, вяжущей пеленой воздух. Влага покровом мелких, едва различимых глазом капель тут же оседает на отдельных прядях, мгновенно превращая их из мягких, пушистых, невесомо-легких в тяжелые, слипшиеся, темные и влажные. Ее рот приоткрыт, губы розовато-красные, очерченные тонкой синеватой полосой, появившейся из-за проникающей под одежду колкой прохлады, готовы произнести заклинание, тонкие руки вытянуты, пальцы хрупкие, бледные, растопыренные в стороны, будто ощупывают бестелесные, неторопливо перекатывающиеся, изменяющиеся, плывущие мимо клубы странного дыма. Она хмурится и мысленно, с искренним чувством сожаления, раскаяния и злобы на собственную глупость вспоминает Митара.

Зачем было так легкомысленно отказываться от его помощи?! Пф-ф… Что ж теперь они хотя бы знают, что в Крондорфе им не особо рады…

Искусная маскировка, что на время перемещения наколдовала для нее Зира, распадается и тает, и у Валы остается совсем немного времени. А везде этот чертов туман…

Браза!

Она ругается тихо, про себя, продолжая беззвучно оглядываться кругом. Полы ее плаща черного, кожаного, с широкими отворотами лацканов и поднятым, едва касающимся шеи воротником, расстегнутого, спадающего вниз крупными, складками рефлексов и бликов, достающего до голеней легких, высоких, дорожных сапог, то и дело едва ощутимо покачиваются. В небольших, скрытых под сумрачной тенью одежды коротких, прочно закрепленных ножнах покоится готовый к бою, незримо блестящий остро заточенным лезвием метательный клинок, ее верный союзник и неизменный спутник в любом путешествии. Вала первая из всех решила носить с собой материальное оружие, и пока ни разу не пожалела об этом.

Клубы тумана…

Плывущие и мерцающие, перекатывающиеся, изменяющиеся, будто странные волны причудливого, белого прибоя, так зыбко, так ненадежно, скрывающие их друг от друга. Ее, обратившуюся в зрение и слух. И их…

Кого?

Тех, шорохи чьих движений, ловких и плавных, крадучись приближающихся, она так отчетливо слышит, тех, отголоски чьей магии она невольно бессознательно ощущает.

Они колдуют, они готовятся, они…

Очередное неспешно проплывающее мимо облачко тумана вдруг кажется ей куда более плотным и коричневато-серым, смутно напоминающим фигуру человека.

… они жаждут ее.

Вала на мгновение чуть прикрывает глаза подрагивающими веками с мокрыми, собравшимися в пучки ресницами, ее тело рефлекторно, изящно скользя в дымных клубах, занимает боевую стойку, тяжелые полы плаща обвивают ноги, крепкие мышцы напрягаются, с пальцев срываются защитные чары. Она, конечно, не Митар и тем более не Курт, однако не сдастся так просто.

Они выступают одновременно, синхронно, с трех разных сторон, и об этом свидетельствуют лишь неяркие, тут же приглушенные всполохи света на ее скрытых от взора щитах. Она не видит никого, не видит ничего, даже следов заклинаний: ни вспышек, ни привычных ярких молний, переплетений воздушных сетей, пульсирующих круглых сфер. Только тени неясные, размытые, серые, плотные, и клубящаяся, рванная пелена густого дыма.

Измененная акритерия 89, мирдан соан, пропешники Скейлера!

Враги пугают ее, очень пугают.

Что ж… однажды это должно было случиться.

Воздух холодом обжигает легкие. Она замирает, будто собираясь с силами, распрямляется, опускает голову, отводит глаза, закрывает их, отпускает тело, и погрузившись, ступив в параллель, не обращая внимание на трансформацию90, пытается поймать, пытается угадать, пытается предсказать…

Ведь только здесь… на грани реальности и магии… она способна, она видит их.

Ее тело, ее разум с яростью разъяренного зверя бросаются в бой. В бескровное, невидимое безумие, где ошибка стоит жизни; во что-то новое, ранее неизвестное, чему еще нет названия.

Она успевает реагировать, почти мгновенно перемещаясь между параллелями, мерцая, перемещаясь в пространстве, и от этого странного, двойственного состояния хмельным дурманом пьянит сознание и кружит голову. Все идет хорошо, просто отлично, но тут…

О, браза…

Магия отказывает. Ее тело отбрасывает и рвет на части. Внутреннее зрение наполняется огнем боли, лихорадкой паникой и будто осязаемым, плотным, сводящим с ума монотонно возрастающим гулом. Вместо оглушения выходит безобидный магический огонек, вместо щита – не пойми что. Она остается безоружной, беззащитной, перед приближающейся атакой.

Рука Валы, лишенная другого выбора, сама тянется к ножу, приятная холодная рукоять с готовностью прыгает в раскрытую, влажную ладонь. Ее разум застрявший, застывший, не успевает остановить рефлексы, не успевает, хотя отчаянно пытается.

Тонкое лезвие с легким шелестом разрезает невесомые покровы дыма.

Вала резко распахивает глаза, безумными, расширившимися, черными зрачками уставившись в молочную глубину парящих, текучих волн.