Жизнь пяти

Курт будет помнить это всю жизнь. Как будет помнить и многочисленные ужасные ночи, а затем и дни, наполненные криками страдания и боли, призывами о помощи, на которые никто не мог откликнуться, заревом пожаров, голодными стонами, лязганьем клинков и цепей, страхом и … магией. Бесконечной магией: новой, старой, рожденной, забытой, безжалостной, спасительной, и всегда – бесконтрольной. Темные ночи Эскер мола, после которых в аудиториях зияющими прорехами чернели покинутые навечно места. Путешествия по городам, за пару лет меняющимися до неузнаваемости, встречи с родными, которых становилось все меньше и меньше. Дома, пустые, заполненные трупами, темницы Мирана. Корабли, прибывающие в гавани и остающиеся там навеки. Карательные отряды и кровавые бои на всех континентах. Эти лишенные чести деяния их великого, бесчеловечного, влюбленного в магию короля.

Они все будут помнить это.

Самое темное время – перед рассветом, однажды сказал ему отец.

И, браза, Курт уповал, чтобы его старик, как и всегда, оказался прав.

6

Сегодня я обращаюсь к вам не как к академикам и профессорам, обращаюсь отринув собственные титулы и звания. Обращаюсь открыто, без масок и подложных имен. Обращаюсь, ибо глубокая, темная печаль подобная лишь беспроглядной, беззвездной ночи или, быть может, даже смрадному мраку склепа наполняет мое сердце, а ее лишенная надежд и чести тень запятнала мою совесть. Обращаюсь, потому что повержен.

Магия. Во что мы превратили ее? Что позволили сотворить с ней? Кому доверили? На кого сегодня направлены наши невидимые стрелы, кого прикрывают щиты? Кто мы? Ученые или убийцы, спасители или палачи, учителя или полубезумные сумасброды, посылающие своих воспитанников на смертельные, для их сердец или тел, штыки друг друга? Увы, я уже не способен однозначно ответить на эти, когда-то, очевидно, простые вопросы.

Мы повержены. Каждый из нас пал. И нет разницы, были ли мы там, на древних стенах Мирана или может быть прятались вместе с лазутчиками в туманных проулках Крондорфа, ступала ли наша нога в запретные подземелья Мары или лежал ли наши пути сквозь тенистые сады Оастама, горные земли Ардана и Аргрона, или за нашими окнами оставались лишь пустые коридоры Неймара. Нет разницы, касалась ли нашей кожи кровь, слышали ли уши предсмертные крики наших жертв, не имеет значения, кто тот, кому мы служим или кем был он в прошлом. Мы – пали низко и позорно, как никогда раньше.

Мир пылает пожаром, и в этом виноваты мы. Люди истребляют друг друга, и их грехи на нашей совести. Кровавые реки войны заполняют континенты, и, не сомневайтесь, это из-за нас. Поскольку главное оружие есть магия, открытые нами заклинания, наши тайны и наши знания. И за них мы несем ответственность.

Смерть мира не изменит его, из пепелища не родится новое, великое общество, оскверненная в крови людей магия никогда не достигнет величия.

Именно поэтому я обращаюсь к вам, моим ученикам, коллегам и учителям, обращаюсь, скромно взывая к вашим сердцам. Обращаюсь лишь со скорбью, обвиняя и не принося утешения. Обращаюсь, поскольку знаю, вы – единственная надежда магии, ее вечные, верные служители, которым неведом людской страх и соблазны мирского. Так восстаньте же, ибо пришел час. Ибо если не сейчас, то когда. Ибо если не сейчас, то завтра будет уже поздно.

Восстаньте, как никогда страстно молю вас.

Восстаньте, ибо право дело есть! Восстаньте, ибо иначе магия навсегда покинет нас!

Арто виэ.

Магистр Нердан Йорман.

Профессор Митар Дорак, профессор Курт Рогмен, академик Вала Кера, академик Зира Джорг, профессор Дир Варден.

Альстендорфский университет. Общество первого сопротивления.

«Хроники Альстендорфского университета», том себро-эд-вито92

7

Иногда темное время мира – наше лучшее время, а самые страшные дни нашей жизни – лучшие дни мира…

Это удивительно, но радостный, по-детски искренний восторг открытия, странное, необъяснимое, внутреннее торжество собственной победы, может быть чуть подзабытое за эти годы, оказывается, совсем не изменилось, не померкло, не угасло, не исчезло в круговороте многочисленных дней и ночей, калейдоскопе десятков других, судьбоносных, запоминающихся событий.

Переезд из Арброна в Неймар, внезапно свалившаяся на них с Дором слава, внимание и уважение, все эти бесконечно удивленные, косые взгляды, тихий, восторженный, приглушенный шепот за их спинами, слухи, сплетни, известность, его встреча с Валой… Все это, к счастью или нет, однако не смогло затмить то, что вновь сейчас чувствовал Нил, широко улыбаясь и глубоко вдыхая свежий, прохладный, соленый воздух, стоя напротив распахнутого окна в одном из длинных, абсолютно одинаковых коридоров королевского дворца, наконец-то оставленный наедине с самим собой.