Жизнь под кайфом. Откровенная автобиография

Одно из моих самых нелюбимых занятий на реабилитации было просмотр тематических фильмов на тему зависимости: три дня в неделю поздно вечером мы садились перед экраном. Во-первых, это были жуткие фильмы и после каждого я несколько дней ходила, как в кошмаре, а во-вторых, я просто никак не могла привыкнуть смотреть фильм на трезвую голову, – долгие годы просмотры проходили у меня в компании пива или бутылки вина. Это жутко возбуждало меня, я просто не могла физически усидеть перед экраном – так хотелось выпить. Кроме того, просмотр фильмов затягивался иногда до полуночи, и мне стало постоянно хотеть спать: хроническая бессонница постепенно уходила, и мне хотелось выспаться за всю прошедшую жизнь.

Также я вдруг полюбила чистоту, это, кстати, один из самых частых симптомов выздоровления, встречается у каждого второго в центре. Раньше в моей дамской сумке можно было потонуть: там валялись вперемешку косметика, презервативы, яблочные огрызки, использованные жвачки и железная мелочь. С таким вот дамским «Louis Vutton» я прилетела и на Самуи, у меня забрали из сумки все документы, телефон и деньги, я засунула ее подальше в шкаф и не прикасалась к ней несколько месяцев. Потом мне подарили другую – просторную, пляжную, большого размера, и я везде ходила с ней. Спустя три месяца меня вдруг потянуло к моей старой сумке. К тому времени я уже аккуратно заправляла кровать, на тумбочке рядом с ней была чистота, я регулярно стирала свои трусы в раковине. Мне объяснили, что как только начинает все становиться на место в голове, появляется спокойствие, гармония, чистота в мыслях, то и свое жилье тоже хочется поддерживать в чистоте. Я заглянула в сумку, и оттуда на меня выпрыгнули три жирных московских таракана… Внутри нее росла чуть ли не плесень, я передумала ее отмывать, к тому же она была из той, старой жизни, и я безжалостно выкинула свой «Louis Vuitton»…

Вскоре со мной стали происходить так называемые подарки выздоровления. Перемены произошли и в моей внешности. Вместо нарощенной блондированной гривы постепенно отросли свои, красивые пепельные волосы. Я, правда, заметила в них первые седые волоски, но это было нормально после всего, что я пережила. Жуткие нарощенные ресницы вылезли, я стала проводить сверху легкую подводочку, которая подчеркивала красивые, открытые и добрые глаза. Я перестала материться, сейчас даже вздрагиваю, когда слышу мат рядом.

Леха и Федя, шизофреник и героинщик, остались в далеком прошлом, теперь мне нравился Никита, но и то – как легкое увлечение и только в моих мыслях. Я читала множество книг из нашей библиотеки, по воскресеньям ездила в нашу самуйскую православную церковь с русским батюшкой, там я впервые причастилась и научилась молиться по утрам.

Со мной творились настоящие чудеса! Сколько раз я без стеснения снималась в мужских журналах! Обложка Playboy в девятнадцать лет, потом Maxim и «Пингвин», сколько раз сама сливала голые фотки в интернет, подогревая интерес к себе разными секс-скандалами. Последний год до реабилитации ключевое место в переписке с так называемыми женихами составляли фото «ню».

А теперь со мной творилось невероятное: начиная с четвертого месяца реабилитации, я стала стесняться находиться на море в купальнике. Смех смехом, но ведь жарко – это Таиланд, практически каждый день нас возили на пару часов на пляж, я сидела на берегу в любимом синем халатике, закрывающем руки, и до дрожи стеснялась раздеться. Макс Золотарев, мой любимый консультант и друг, сейчас же выговаривал мне: «Дана, ну пойди покупайся, чего сидеть-то, все вон в море плещутся». Я же – ни в какую. Дальше – больше. Раз в неделю реабилитантам был положен бесплатный массаж, но я принципиально не ходила на него пару месяцев, говорила, что стесняюсь, когда мужчины водят мне по телу своими пальцами. Вот уж поистине чудеса выздоровления!

Но зато я ежедневно красилась – наносила скромный макияж карандашиком и тушью для ресниц. Команда «подъем» была в восемь утра, жили мы вчетвером с девочками в одной спальне, ванная, естественно, была одна. Я заводила будильник на семь утра, тихонько вставала, чтобы никого не разбудить, и шла в ванную, мыла голову, наносила бальзам и красиво расчесывала волосы, оставляла их сохнуть – фена у нас, естественно, не было. Потом наносила стрелочки и красила ресницы, тональным кремом и помадой я не пользовалась. Вообще из всех средств бьютификации, как я шутила, нам доступен был только загар, и я старалась побольше загорать, чем, кстати, по дурости совершенно загубила кожу – появились пигментные пятна, которые уже здесь, в Москве, я вывожу теперь лазерными шлифовками и уколами.

Много раз рассказывала, что за годы зависимости у меня совершенно нарушилась и спуталась память. На реабилитации мы учили наизусть куски из Библии, и она потихоньку стала восстанавливаться. К тому же я начала писать книгу под названием «Одержимость», так же ручкой в тетрадке, как пишу и сейчас.