Жизнь после игры (СИ)

Вообще все это странно. Закрытые ото всех остатки драконьих кланов. Скрытные сверхи. Дерганные демиурги. И страдающие дети. Драконы, сверхи и демиурги не считают своих пропавших. До воцарения на посту главы Совета демиургов Сина никто не интересовался, куда пропал тот или иной демиург. Драконы и сверхи не интересуются пропажей собственных детей. Все молчат в тряпочку и сидят тихо. Еще ни один дракон не пришел и не сказал: «Я знаю, что происходит, но помочь не могу. Быть может, вы поможете?». Все делают вид, что всё в абсолютном порядке. Что так и надо жить. И это бесит.

Я не могу изменить уклад жизни в кланах драконов и семьях сверхов. Не могу повлиять на закостенелые умы. Не могу даже прийти в чертов серебряный клан и спросить: «А какого хрена вы проводите эксперименты над собственными детьми?». Меня оттуда попрут раньше, чем моя нога ступит в их измерение. И, боюсь, выкурят шквальным огнем магии и драконьей силы. И раз всех все устраивает, то я не могу собрать недовольных и устроить бучу. Просто некого собирать. Никто не откликнется на призыв помочь каким-то там детям, которые пропали давным-давно.

Все, что мне остается — собирать эти объедки с барского стола, реанимировать и пытаться вернуть к жизни. Чистить, отмывать, приводить в порядок, давать им новую жизнь в другом мире и защищать их от тех, кто, быть может, захочет их вернуть.

Я думаю, а мысли все бегут и бегут сплошным потоком. Как та вода, льющаяся из лейки. Как время, как жизнь. Самое мерзкое — бессилие. Когда ты почти бог, но ничего не сможешь сделать. Смешно. На меня молятся, мне преподносят жертвы, обвешивают статую рябиной и шоколадными бусами, а я… стою в душевой кабине мокрая, растерянная, беспомощная и понимающая, что такую махину всеобщего пофигизма мне в одиночку не сдвинуть.

Шторка отдернулась, и передо мной предстал Шеврин, задумчиво глядящий на это безобразие. Дергаться и прикрываться я не стала. Во-первых, он и так там все видел, сомнительно, чтобы взрослый дракон ни разу не посмотрел на голую бабу в душе. А во-вторых, мне слишком паршиво, чтобы я пыталась соблюдать какие-то там условности.

Кнопка выключения воды вдавилась в панель. Дракон сдернул с крючка полотенце и аккуратно меня замотал. Так заматывают редкий фарфор. Похоже, я для него тоже в какой-то мере хрупкая хрустальная вазочка…

— Заканчивай, пошли спать, — он осторожно подхватил меня на руки, почему-то стараясь не передавливать и не сжимать. Боялся, что я вытеку из полотенца, перепив воды? Напрасно, сейчас мне было абсолютно фиолетово, кто и куда меня несет.

— Скажи мне, зачем они это делают? — я высунула лицо из полотенца, глядя на перекрывающую обзор толстую черную косу. Приятный, какой-то родной запах обволакивал, даря внутреннюю уверенность — мы справимся.

— Я не знаю. Могу только предположить… — Шеврин поудобнее перехватил меня, давая себе больше возможностей для маневра. — Они что-то исследуют. Или же действительно хотят вечного и абсолютного бессмертия…

О шикарной шутке над тем самым ищущим бессмертия знали все наши. И ведь не прикопаешься, он теперь воистину бессмертный. Вот только вынужден бухать по десять литров алкоголя каждый день и чувствовать от него вечное, бессмертное похмелье. Озеро знает толк в извращениях!

— Мне кажется, это те самые ублюдки, которые потрошили Шеата в его прошлых жизнях. Они ведь не умерли, — я прикрыла глаза, отвлекаясь от мельтешения косы перед глазами. Что-то из прошлого настойчиво пыталось пробиться сквозь пелену склероза, но вязло в ней и бессильно билось в голове. Что-то такое уже где-то было. Черная дрянь в телах. Черная дрянь в головах. Паразиты в шее. Способ управления… попытки управлять…

— Значит, когда-нибудь они вылезут из подполья и преподнесут нам сюрприз, — Шеврин сгрузил меня в комнате на кровать и подал широкий белый халат. На миг мое лицо исказилось от воспоминаний о параллельном Яриме, и я яростно отмахнулась от халата. — Тогда одевай свою любимую футболку и не морочь мне голову.

На мою башку шмякнулась мягкая легкая ткань. Я завозилась и натянула ее, чувствуя к Шеврину какую-то постыдную благодарность. Он не дал мне расклеиться и рефлексировать, он заставлял собраться и снова рваться в бой.

— Я изучаю списки пропавших, которые ты мне любезно дала, — дракон смерти снова перевел тему, шлепнув передо мной длинный лист бумаги, будто стыренный из какой-то печатной машины. — Так вот, пропавшие, не появляющиеся больше года… да, тут есть дети. Много детей. Учти, проверить это невозможно. И у тебя нет списка из серебряного клана.

— Извини, но если я туда приду, из меня сделают котлету, — я покаянно развела руками и натянула созданные джинсы на уже высохший зад.

— Тогда исходим из того, что похитители детей действуют вместе с паразитами. Или… — Шеврин задумчиво нахмурил лоб. — …издеваясь над детьми, пытаются найти средство от паразитов.

— Ни то, ни другое. Вот такое дерьмо я нашла в их шеях, — я показала Шеврину фотографию того самого червяка, ныне покоящегося в зериной лаборатории.