Жизнь после тебя (СИ)

В комнате воцарилась тишина. Люциус тяжело дышал. Ноздри его раздувались, и он выпрямился, продолжая неотрывно смотреть на Гермиону, пока та не закрыла глаза. В следующий момент Люциус слез с неё и лёг рядом, после чего она ощутила осторожное прикосновение его пальцев к своему лицу. Широко распахнув глаза, она посмотрела на него с недоумением, тогда как он нежно провёл по её плечу, руке. Когда пальцы его коснулись запястья Гермионы, она невольно отдёрнула кисть.

— Не бойся, — произнёс Люциус. В голосе его слышался сейчас какой-то особенный трепет. — Ничего больше не бойся.

Взяв Гермиону за руку, он медленно поднёс её пальцы к своим губам и поцеловал. Затем приник к её волосам, щеке, уголку губ и, наконец, самим губам. Сначала едва ощутимо, потом более настойчиво. Гермиона хотела было оттолкнуть его, но его запах обволакивал её. Жар его тела больше не вызывал в ней страх, она внезапно поняла, что больше не хочет сопротивляться. Рука её легла ему на плечо, и она ответила на его поцелуй. Оторвавшись от губ Гермионы, Люциус снова стал рассматривать её лицо, провел рукой по её губам, её телу, поверх одеяла, словно бы только желая удостовериться, что всё это происходит наяву.

— Я хочу принять душ, — тихо проговорила Гермиона.

Люциус помог ей встать с кровати и дойти до ванной комнаты; хотел помочь раздеться и набрать воды, но Гермиона сказала, что справится сама. Оставшись одна, она посмотрела на себя в зеркало: под глазами залегли тени, волосы всклокочены. Вся одежда оказалась порвана. Включив воду, Гремиона села на край ванной и залилась бесшумным смехом. Истерическим смехом, какой бывает после тяжелого нервного потрясения или прояснения, которого она так долго ждала.

Спустя полчаса Гермиона снова вошла в спальню. На ней был надет мягкий банный халат и тапочки, которые Люциус любезно оставил для неё. Сам он сидел на краешке кровати и левитировал палочкой стакан с водой.

— Я не держу тебя, — произнёс он. — Если хочешь, то можешь уйти прямо сейчас.

Гермиона медленно подошла к нему. Рука её легла Люциусу на голову, и с небольшим стуком стакан опустился на своё место. Люциус поднял на неё удивлённый взгляд.

— Я не хочу уходить, — прошептала она, и с губ его сорвался прерывистый вздох.

Одной рукой он привлёк Гермиону к себе, другой потянул за пояс халата. Полы раздвинулись, и взору его предстал её оголённый живот и лобок. Люциус медленно провёл пальцами по её телу, начиная от самой впадинки меж ключиц и заканчивая пупком, обвивая, в конце концов, её бедра руками и утыкаясь лицом ей в живот. Гермиона гладила его по голове и плечам.

Сняв с Гермионы халат, Люциус оглядел её тело. Все её ноги, бедра, руки и спина были в ужасных синяках. Люциус поцеловал каждый её синяк. Он бережно уложил её на кровать и лёг рядом, гладя руками её грудь, ключицы, косточки у бедер. Гермиона чувствовала, как расслабляется, как начинает тонуть в череде его поцелуев и прикосновений. Губы его ласкали её шею, соски, нежную кожу на ребрах, спускаясь всё ниже и ниже, пока, Люциус не раздвинул её ноги, с наслаждением проведя руками по внутренней поверхности её бёдер.

Пальцы его скользнули Гермионе в промежность, и она сладко вздохнула от охватившего её приятного возбуждения. Люциус помассировал её клитор, аккуратно вошёл в неё пальцами, срывая с губ Гермионы стон. После чего, крепко обхватил её бёдра руками и, опустившись вниз, оставил поцелуй на её половых губах, которые сейчас же упрямо раздвинул его горячий язык. Всхлипнув от волны наслаждения, Гермиона погрузила в его светлые волосы пальцы.

Ещё никто и никогда не прикасался к ней там с таким удовольствием, с таким благоговением. Ни чьи губы не уносили её ещё в такие дальние уголки вселенной. Казалось, будто Люциус заранее знал все её самые чувствительные точки. Всё внутри неё вдруг запульсировало, заиграло удивительными красками, всё глубже погружая её в состояние абсолютного блаженства, и Гермиона натянулась как струна, изогнулась как тетива под пальцами умелого стрелка. С её губ сорвался стон, и в этом стоне прозвучало его имя: “Люциус”.

— Моя девочка, — откликнулся он, покрывая поцелуями её ещё скованные судорогой влажные бедра. — Моя сладкая.

Оторвавшись от неё Люциус встал с кровати и наконец разделся сам, демонстрируя, как сильно был уже возбуждён. Гермиона окинула Люциуса затуманенным взглядом. Скользнула рукой по своей груди, сжав между пальцев возбуждённый сосок, а другую опустила вниз, туда где было ужасно горячо. Ей так не терпелось его принять.

Люциус, однако, медлил. Жадный немигающий взгляд его пожирал её, впитывал каждое движение. Гермиона даже приподняла бёдра ему навстречу, и когда он вновь забрался к ней на кровать, порывисто схватила Люциуса за руку привлекая к себе. Близость его тела, прикосновение к его голой коже, запах, который так усилился от возбуждения, одурманивали её, и она впилась ему в губы со всей страстью, на какую только была способна. А затем он наконец сделал то, чего она так жаждала все эти долгие месяцы после их столь внезапной близости в его кабинете в Хогвартсе.