Жизнь после вечности (СИ)

— Да, когда я сделал, — он запнулся, — то, что я был должен сделать, я пошел к Марте. Она боится ночевать одна, так что я остался у нее. Все прошло удачно — меня действительно никто не осматривал, как вы и сказали, так что я просто зашел через черный вход и поднялся на чердак… Я сделал то, что был должен, — повторил вдруг Хельмут хрипловато. — Я буду молиться о том, чтобы Господь не наказал меня за мой поступок.

— Ты все сделал правильно, — подтвердил Шульц. — Ты молодец.

— Вы думаете? — Хельмут попытался поймать в зеркале взгляд Шульца. — Если с Мартой что-то случится… я просто не смогу жить.

— Отец гордился бы тобой, — мягко сказал Шульц. Это было правдой. — И с Мартой все будет хорошо, я обещаю это. Вы поженитесь, будете жить долго и счастливо.

Хельмут заулыбался и как-то расслабился. Шульц поймал себя на мысли, что не считает свою фразу ложью. В самом деле — почему бы этим двум детям не пожениться и не жить долго и счастливо? При условии, что они оба переживут эту войну, конечно. И если сегодня вечером все пройдет по плану.

— Женатым быть… интересно? — Хельмут на мгновение отвлекся от дороги.

Шульц хмыкнул.

— Как сказать, мальчик мой, как сказать. Вначале очень интересно, потом просто интересно, потом все менее интересно, потом она едет в Париж, а ты идешь в ночной клуб. И вы оба очень этим довольны.

— Фрау Эрна уехала в Париж?! — машина вильнула. — Одна?

— Следи за дорогой, дружок, — посоветовал Шульц. — Да, она уехала. Я не мог бы составить ей компанию — с юности ненавижу Париж. К тому же, как ты знаешь, этот вечер у меня занят.

Хельмут в изумлении бросил руль и всплеснул руками.

— Как можно не любить Париж? Ведь он так романтичен! Я мечтаю о том, чтобы когда-либо оказаться там с Мартой.

Имя возлюбленной он выговаривал с особой нежностью.

— О, это долгая история, в которой замешаны пьяные русские, журналисты, Эйфелева башня, мокрые мостовые и неумелые водители. Как-либо расскажу.

— Звучит интересно, — кивнул Хельмут. — Райнер, а вы будете еще давать мне задания?

— Задания?

— Да, как вот вчера, например. Вы с фрау Эрной столько делаете для меня. Я хочу быть полезным. В память о моем отце и в благодарность.

— Посмотрим, как пройдет сегодняшний вечер. Останови здесь, Хели. Пройдусь немного пешком. Погода чудесная.

Шульц вышел из машины.

— Я жду тебя у клуба в 21.30. Будь осторожен.

Хельмут кивнул и нажал на газ. Шульц долго смотрел ему вслед. До клуба «Толстая Марго» оставалось идти десять минут. Все это время Шульц размышлял над услышанным. Кажется, настало время сбыться обещанию одного штабс-капитана, обещанию, которое Шульц никогда не принимал всерьез, однако внезапная симметрия событий вызвала в нем чувство, близкое к восхищению.

Он закурил, обдумывая план действий и глядя на неприметное серое здание напротив. На здании не было вывески и ничего не говорило о том, что это главный и самый престижный ночной клуб Берлина, доступ в который был открыт далеко не всем.

Заведения, подобные «Толстой Марго» в Германии были официально запрещены, но как всегда и происходит когда к власти приходят подлецы и негодяи (именно так называл про себя Шульц нынешнее немецкое правительство), общество делилось на две неравные части — и одна из этих частей сочиняла законы для другой, законы, которым не собиралась сама следовать, но требовала от остальных их неукоснительного соблюдения.

В «Толстую Марго» могли попасть только те, кто сочинял законы для немцев и проживающих на территориях, принадлежащих теперь Рейху, унтерменшей, и проводил эти законы в жизнь. Райнер Шульц был почетным членом этого клуба уже много лет — он был в Нюрнберге в августе двадцать седьмого {?}[ В августе 1927 года в г. Нюрнберг прошел один из главных съездов НСДАП] и сделал тогда правильный выбор, что и определило всю его жизнь до сегодняшнего момента.

Когда тлеющий огонек добрался до трети сигареты, план был готов. Шульц докурил, достал еще одну и чиркнул зажигалкой.

Еще не поздно было развернуться, добраться до вокзала, уехать в Швейцарию, а оттуда — куда глаза глядят. Уехать, потягивать коктейль на берегу океана, меланхолично улыбаться, вспоминая юность и Эрну. Сделать то, что не удалось в двадцать пятом году. Разве он не заслужил немного спокойной жизни? Или просто жизни, какой бы она ни была? Война закончится и без его участия, и закончится она правильно — после Сталинграда сомнений в этом не было.

Шульц докурил.

Аккуратно убрал окурок в карманную пепельницу.

И перешел дорогу.

Охранник на входе — калека с одной ногой — улыбнулся Шульцу.

— Вы сегодня пешком, наверное, вашего шофера призвали?

— О, это не шофер, — Шульц благодушно усмехнулся. — Шофера и машину я отдал жене. Это сын моего погибшего еще до войны друга, мы с женой взяли его под свое попечение. Иногда он оказывает мне мелкие услуги, к тому же здесь работает его девушка, Марта.

— Достойная и очаровательная фройлен. Вы совершили поистине благородное дело, герр Шульц, Господь обязательно вознаградит вас и фрау Эрну.