Жизнь проста. Как бритва Оккама освободила науку и стала ключом к познанию тайн Вселенной

В начале XVII века гуманистическая философия переживает кризис. Многие маститые философы, заблудившись в дебрях мистицизма, стали подвергать сомнению гуманистическую веру в созидательную способность человека. Рене Декарт, величайший философ XVII века (родившийся в 1596 году, на несколько десятилетий раньше Роберта Бойля), сконцентрировал, как и Уильям Оккам, внимание на минималистской основе философии своего времени, утверждая, что, используя такой подход, он будет «располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу»[277],[278]. Опираясь на принцип картезианства, Декарт утверждает, что «человеку, исследующему истину, необходимо хоть раз в жизни усомниться во всех вещах – насколько они возможны»[279]. Отбросив многовековые схоластические размышления о сущностях сверх необходимости, он приходит к двум достоверностям: осознанию собственного бытия – Cogito ergo sum – и материи.

Вслед за номиналистами Декарт отрицает, что внешний вид предметов отражает какую бы то ни было физическую реальность. Он приводит в качестве примера воск, который, изменяясь внешне при нагревании, остается все тем же воском. Таким образом, заключает он, внешний вид материи обманчив, поскольку зависит от субъективного чувственного восприятия. Он признает только один признак материи – протяженность (лат. extensio), то есть локализацию в пространстве, и утверждает, что только материя обладает протяженностью. «Дайте мне протяженность и движение, и я построю Вселенную»[280], – заявляет он. В представлении Декарта Вселенная – это пространство, заполненное частицами (лат. plenum).

Идея заполненного пространства восходит к Аристотелю, утверждавшему, что пустого пространства не существует, поскольку лишь материальные объекты обладают свойством протяженности. Пусть сегодня эта аналогия кажется странной, однако опыт Кеплера с бесконечным множеством моделей Солнечной системы является действительно удачной иллюстрацией. Он демонстрирует факт существования бесконечного множества логически обоснованных моделей, каждая из которых может быть применена к существующим данным. Например, Аристотель заметил, что вода не вытекает из узкой трубы, если ее верхний конец закупорен. Это наблюдение натолкнуло античного философа на знаменитое изречение: «Природа не терпит пустоты». Если представить себе, что вода все-таки вытечет, то после нее останется лишь пустое пространство – вакуум.

Упоминание водопровода вряд ли будет уместным применительно к теории устройства Вселенной, однако именно страх вакуума заставил античного философа отказаться от одной из самых провидческих идей – атомизма. Менее чем за 100 лет до рождения Аристотеля Демокрит утверждал, что материя состоит из мельчайших, беспорядочно движущихся частиц или атомов. С точки зрения Аристотеля атомистическая теория противоречила его утверждению о том, что всякое движение должно чем-то инициироваться, ибо в вакууме отсутствует то, что может приводить в движение атомы. Итак, Аристотель отказался от атомизма в пользу собственной теории, согласно которой материя бесконечно делима и заполняет все пространство, образуя так называемое заполненное веществом пространство, или plenum. Он представляет Вселенную как пространство, в котором, как рыбы в воде, скользят, проплывая мимо друг друга, объекты живой и неживой природы, будь то птицы, люди, стрелы, рыбы, планеты, воздух, вода или небесный эфир. Любая пустота будет немедленно заполняться подобно тому, как вода стремится заполнить собой образовавшийся в перекрытой трубе вакуум. Из этой теории следует, что пустое пространство с точки зрения логики невозможно.

Не все философы были согласны с Аристотелевой идеей заполненного веществом пространства. Эпикур и представители основанного им в Афинах в 306 г. до н. э. направления в философии придерживались атомистического учения о строении мира. Римский поэт Лукреций тоже был сторонником атомизма. Спор о неделимости материи и атомизме добрался до средневековой науки, причем схоласты встали на сторону Аристотеля. Жан Буридан нашел подтверждение неделимости материи, наблюдая за тем, как «невозможно» растянуть кузнечные мехи, когда сопло перекрыто, «даже с помощью двадцати лошадей, десять из которых тянут в одну сторону, а другие десять – в другую». Однако Уильям Оккам отдавал предпочтение атомизму, утверждая, что «и материя и форма делимы и состоят из частей, различающихся по месту и положению». Он, например, объяснял причины кипения и конденсации тем, что атомы воды изменяют свое положение[281].