Жизнь счастливая, жизнь несчастная

Школьные превратности не обходили стороной, но ведь и я не была такой тихоней, какой могла показаться с первого взгляда. Вероятно, про таких как я существует поговорка: в тихом омуте черти водятся. Порой в моей душе вспыхивали огоньки коварства и зла. Однажды на перемене я решила подшутить над Стасом, и спрятала его учебник по алгебре в учительский стол. Когда начался урок, высокая учительница со строгим выражением лица, заметила, что у Стаса на столе отсутствует учебник. Она подошла к его парте и сказала, что не начнёт урок, пока у него не окажется книга. Бедный Стас! В тот момент мне было отчаянно жалко его. Я написала записку, в которой указала, где спрятан злосчастный учебник и отдала ему. Он прочитал её, но сидел молча и почти неподвижно. В этот момент я поняла, что натворила – я подставила Стаса. Моя шутка вышла жестокой, но он повёл себя с достоинством – не оправдывался и не обвинял меня. После занятия я не услышала от него ни одного обидного слова, несмотря на то, что причиной его неприятности был мой неосмотрительный поступок.

За два года до окончания школы Стас перевёлся в параллельный класс. Больше никто не писал мне записок и не смотрел в мою сторону озорными карими глазами.

Бывают периоды, в которых особенно часто снятся те или иные люди. Словно что-то даёт толчок в подсознании и тогда приходят сны о тех, к кому ранее были чувства. Так, одно время мне снился Костя. Он являл собою полную противоположность Стаса. Умный, в меру тихий Костя проявлял способности к физике, алгебре и геометрии. Он обладал светлой розоватой кожей, русыми волосами и голубыми глазами, в которых читалась то насмешка, то интерес. Его оттопыренные уши часто краснели.

Костя проявлял ко мне симпатию, которая выражалась в шуточной манере. Он наблюдал, как я пью сок из трубочки, а затем передразнивал. Порой его взгляд подолгу останавливался на мне, о чём спешила рассказать Кира. «Костя смотрит, как ты завязываешь шнурки», – говорила она. Мне было приятно это слышать и знать, что Костя испытывает ко мне интерес.

Но в старших классах характер юноши ожесточился. Его шутки больше не вызвали у меня смех, а напротив, задевали за живое. Однажды нас собрали в актовом зале. Я присела на мягкое сидение, заняв лишь половину его площади, поскольку моя фигура была узкой и угловатой и самое женственное проявление – бёдра – ничем себя не выдавали. Костя поставил рядом со мной на сидение свой рюкзак и сказал: «Здесь он точно поместится». К горлу подкатила обида, и настроение рухнуло, словно песочный замок рушится под напором волны. Пятые точки одноклассниц равномерно заполнили поверхность стульев, словно пуховые подушки. Я продолжала сидеть, молча, в расстройстве чувств, мысленно сетуя на несправедливость устройства мира.

Иногда меня захлёстывали эмоции, и я высказывала Косте всё, что думала по поводу его подколов. В такие моменты он краснел и старался поскорей скрыться из виду.

В седьмом классе к нам привели смуглую высокую девочку. У неё был уродливый шрам на шее и один глаз слегка косил. Настя почти сразу проявила ко мне дружеский интерес. На уроках английского она посылала мне записки, в которых называла меня принцессой и котёнком. Но так же, как и в случае со Стасом, я не воспринимала всерьёз признаний одноклассницы, не понимала того, что эти люди выражали мне свою симпатию и любовь.

Настя была из бедной семьи, носила одну и ту же одежду, и многие старались обходить её стороной. Родственники говорили, что семейство Насти живёт в грязи, что они неопрятные и по их дому расхаживают куры и козы. В последствии мне довелось побывать в гостях у Насти, и даже не один раз. Они действительно жили необычно, но только если сравнивать их обстановку в доме с обстановкой, царившей у маминых родителей, у которых в каждом углу преобладала чистота и блеск, за которым зорко следили два строгих глаза бабы Вали. Регулярная уборка и стирка не давали ей расслабиться даже в выходные. Дома у Насти, напротив, не было особого порядка, по комнатам спокойно перемещались кошки, и запах здесь стоял особый, живой. Двери их дома были всегда открыты, и сюда могла случайно зайти домашняя скотина, но это никак не оправдывало того пренебрежения, с которым родственники отзывались о Насте и её доме. Я чувствовала себя комфортно у неё в гостях, а для меня это был главный показатель домашнего уюта и тепла.

В классе Настя быстро нашла себе близкую по духу подругу. Весте с Дианой они представляли единое целое, между которым невозможно было втиснуться. Когда они были вместе, всё происходящее вокруг переставало для них существовать. Настя с Дианой садились рядышком, и, наклонив слегка головы, заводили беседу, которая была интимной и касалась лишь их двоих. Со стороны они напоминали влюблённую парочку и вполне могло оказаться, что это так и было.