Жизнь среди людей

– Я вдруг стал жалеть о том, что не существует реинкарнации. Как явления. Конечно, я не могу точно знать, есть она или нет. Но все равно не верю. И это так грустно.

– Почему грустно?

– Просто… мы так мало времени провели вместе. И сейчас… В Швеции ты можешь найти себе кого-то другого. И все.

Соня долго молчала, прежде чем ответить:

– Но в этом что-то есть.

– В чем?

– Если бы мы встречались в других жизнях, это потеряло бы ценность. Мы живем только один раз. Мы просто узкий лучик света в бесконечности. И наша история тоже мимолетна и неповторима.

Я кивнул, стараясь сдержать слезы, а Соня взяла мои руки в свои. У нее были тонкие-тонкие пальцы. И руки холоднее, чем у меня.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросил я.

– Что?

– Не знаю. Какую-нибудь историю. Мне кажется, я влюбился в тебя, когда читал твои рассказы. Сначала ты писала про Железного Генриха, а потом у меня появился Влад. А потом про рыжего парня, который потерял надежду и обрел ее. Расскажи еще что-нибудь.

Соня обняла меня за плечи и приблизилась к моему уху.

– Помнишь, мы говорили, что обычно истории заканчиваются плохо?

– Да, – прошептал я.

– Наша история заканчивается не плохо. Она просто заканчивается. Представь, что мы уже были вместе. В других эпохах. В других вселенных. В других мирах. Наши атомы могли уже встречаться. Однажды мы были одной звездой. А может, одним человеком. И мы еще будем вместе. Может, даже в этой жизни. Материя ведь постоянно меняет свое положение.

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, – сказала она, глядя мне в глаза, а потом со смехом отвернулась.

– Что смешного?

– Ничего. Просто никогда не говорила этих слов. Ну только родителям.

– А я даже родителям не говорил.

– Скажи когда-нибудь.

– Хорошо.

Тогда Соня поцеловала меня.

И вся Вселенная вокруг исчезла. Остались только мы.

* * *

Я вернулся домой ближе к часу ночи, и мы с Соней еще долго переписывались. В пять утра она перестала отвечать. Уснула.

А я не мог спать. Тогда я достал тетрадь для стихов и начал писать.

К семи утра, после огромного числа перечеркнутых строчек, я закончил.

Над бескрайними кронами леса
Звон подков белоснежных коней.
Ты была моей дивной принцессой,
Королевой зеленых полей.
И своею златою короной
Одарила зачем-то меня,
Уступив свое место на троне,
На любовь мою все променяв.
Свечи таяли воском горячим,
Ты сливалась с багряным огнем,
А в тенях заблудился незрячий
Провидения вечного сон.
Винограда поспевшие гроздья
Мы срывали средь сказочных рощ.
И вплетала уставшие звезды
В наши пряди безбрежная ночь.
Бесконечная пыль фолиантов,
И бессмертного знанья плоды,
И немеркнущий свет адамантов,
И хрустальный блеск талой воды.
Этим царством мы правили вместе,
Между сказкой и былью паря.
Ты была моей вечной невестой.
Только близился свод сентября.
Ты молитвы украдкой шептала
Той богине, что вдруг нас свела.
Ты уже догадалась, как мало
Нам оставило лето тепла.
Исчезающий блеск акварели
И безумства непознанный сон.
Ты сидела на темных ступенях
И смотрела на злой Орион.
На праматерь бессмертных созвездий,
На следы уходящего дня.
Ты сидела над темною бездной,
Ты была только лишь для меня.
Но закончилось дивное лето,
И осенний подул ветерок.
Ты ушла в тень багряного света,
Ты ушла от любви точно в срок.
Ты рассыпалась желтой листвою
По бескрайним осенним полям,
И последние звезды с тобою
Схоронила босая земля.

Это стихотворение было не только о Соне, но и о том, что уходит.

Детство. Лето. Первая любовь.

Все уходит.

С этими мыслями я уснул.

* * *

– Терпеть не могу прощания, – сказала Соня.

Я кивнул.

Мы стояли на перроне и не могли перестать обниматься.

Сначала Соня должна была уехать в Таллин к родственникам, а через пару недель уплыть в Стокгольм.

Я не мог себе представить, каким будет мир без ее запаха, голоса, глаз. Без наших вечных разговоров обо всем и ни о чем.

Сонина мама стояла рядом, но не говорила нам, что мы как-то не так себя ведем.