Жизнь среди людей

По литературе мы начали проходить «Преступление и наказание», и я не понял, зачем Родион Раскольников убил старуху-процентщицу. Но и, помимо меня, этого не понял никто из класса, так что это было не страшно.

На самом деле персонажи книг очень странные.

В прошлом году мы проходили «Онегина», и я не понял, зачем Евгений Онегин и Владимир Ленский решили устроить дуэль. Это нелогично.

Люди умеют договариваться друг с другом. Не зря же около пятисот тысяч лет назад у предков человека разумного появилась способность к членораздельно!! речи. Конечно, речевой центр появился намного позже, чем центры, отвечающие за реакцию «беги или бей», но за пятьсот тысяч лет можно было бы научиться разговаривать друг с другом. Тем более Мирна Гопник (смешная фамилия) доказала, что человек обучается речи в раннем возрасте инстинктивно. Это не просто какое-то новообразование, с которым можно не считаться.

Я поднял руку не два, а целых четыре раза (два раза на уроке физике, один раз на уроке французского языка, один раз на уроке русского языка). Впереди были олимпиады, на которые я должен был пойти, и я готовился к устным ответам.

Но почему-то мне не удавалось нормально отвечать у доски. Я забывал все, что отлично знал еще пять минут назад.

В конце недели я решил, что бессмысленно поднимать руку. Ведь все четыре раза я отвечал плохо. Я даже задачи у доски решал плохо, потому что волновался и все забывал.

В субботу Игорь уехал встречать маму в аэропорт, а Влад пришел после тренировки раньше их приезда и сразу же сел за стол делать уроки.

– Тебя не раздражает, что у нас нет двери? – спросил я.

– У меня никогда не было двери, – ответил Влад.

– Правда? А как же личное пространство?

– Ну в теории я знаю, что это такое.

– Это ужасно.

Влад пожал плечами.

Неделя вторая

Когда я вошел в класс в понедельник, Артем Хвостов выкрикнул:

– Малолетка!

– Надо же, как остроумно, – сказала Соня Ильвес, которая зашла вслед за мной. – Какой молодец, Хвостов, возьми конфетку.

Конечно, Соня подошла к Алине.

– Ой, да заткнись, эстонка, – ответил ей Артем.

– И это все… – начала Соня, но Алина Шишкина перебила ее:

– Сонь, не лезь.

Соня не полезла. Она продолжила общаться с Алиной.

А я прошел на свое место за последней партой.

Малолеткой дело не ограничивалось. Когда я выходил из класса, Артем Хвостов подбегал сзади и тыкал пальцами мне в бок. Это было щекотно, только я от щекотки не смеюсь, а мне становится очень неприятно и даже чуть-чуть больно. Я рассказывал об этом Артему, Грише и Наде, когда мы еще дружили, и они, очевидно, запомнили.

Надя и Артем больше не общались, даже не разговаривали друг с другом. В этом Соня не ошиблась. Она ошиблась в другом – Гриша продолжал дружить с Артемом, а не с Надей.

А я продолжал дружить ни с кем.

В среду Артем Хвостов рассказал всем, что я «сосался с жирухой». Мне стало обидно. Не за себя, а за Лену. Не могу сказать, что она мне понравилась, но разве правильно заострять внимание на внешних данных человека?

Вокруг Нади начали собираться лица женского пола из нашего класса, девятого и одиннадцатого. Они подолгу сидели в холле и что-то обсуждали. В четверг, когда я зашел в школу, услышал, что она громко сказала:

– А еще Хвостов общался с этим психом.

– Да он реально долбанутый, – сказала какая-то девушка.

– Осторожнее, – сказала еще одна, – А то он как треснет по башке.

Остальные захихикали.

Я ушел в класс.

– Слышали, что он себе вены резал? – спрашивал Артем Хвостов у одноклассников, – Эй, зомби, покажи шрамы.

На самом деле я не резал вены. Но в детстве, когда я не до конца понимал, из чего состою, то резал кожу на предплечьях, чтобы понять. Я думал, что увижу клетки и хромосомы, но, конечно, не увидел. Больно не было. Совсем. Родители заметили это и запретили так делать. И я перестал.

Я рассказал об этом Артему Хвостову, Грише Зыбину и Наде Соловьевой, но они почему-то извратили мои слова. Это было странно, неприятно и даже немного больно. И я пытался понять, зачем. Зачем так поступать? Но не мог найти ответа.

Я ничего не говорил. Я молчал. Это получалось у меня лучше всего. Всегда и сейчас.

Неделя третья

Я узнавал новые подробности своей жизни. Артем Хвостов громко и подолгу рассуждал о том, кому я сосал, чтобы пропустить два класса школы. Действительно – кому? В семь и десять лет.

В среду утром по дороге из метро ко мне подошла Соня Ильвес.

– Что там у вас происходит? – спросила она.

– Где?

– Ну в классе у вас. Кажется, после того случая с Хвостовым и этой рыжей тебя не слишком любят.

Я пожал плечами.

– Если будет слишком жестко, ты скажи кому-нибудь. Хорошо?

– Все нормально, – сказал я.

– Слушай, в прошлом году в вашем классе была девочка. Кристина. Она никому не понравилась, и они ее затравили так, что ей пришлось уйти после Нового года. Я слышала, что у нее нервный срыв был, и пришлось лечиться. Так что ты не…

– Хватит, пожалуйста, – попросил я. – И тебе лучше со мной рядом не появляться. А то над тобой будут смеяться.

– Я серьезно говорю, – Соня даже нахмурилась. – Не молчи, если не можешь терпеть.

– Все в порядке.