Жизнь точки на карте

– Что происходило во время того похищения? И было ли похищение вообще? Или мне досталась малопочётная роль рыцарствующего идиота на белом осле?

Против воли Хилари усмехнулась – так красочна была картина, нарисованная им.

– Почему ты ничего не захотела мне рассказывать? – настаивал Ларри.

– Потому что тебя это не касалось.

– И сейчас не касается?

Мисс Орти вздохнула.

– Сейчас, пожалуй, да. Но я ничего не жду от тебя, – торопливо добавила она. – Никаких обязательств. Я уеду, и мы забудем про эту досадную ситуацию.

– А если в тебе МОЙ ребёнок?

Хилари развела руками.

– Ну, извини. Я не гадалка, видеть спрятанное не обучена.

Лоуренс Торнтон встал, подошёл к окну, заложив руки в карманы.

– Нет, так не пойдёт. Мы поступим по-другому. Мы поженимся, как и собирались. Родится ребёнок, получит фамилию Торнтон и будет расти в нашей семье. В конце концов, здесь уже есть две не родные мне девочки и я их искренне люблю. А если проблема отцовства особенно замучает нас, мы сделаем генетический анализ.

Хилари не сводила со спины жениха взгляда.

– Ты не боишься, что он окажется сыном Майкла?

– Это сын? – Лоуренс обернулся.

Склонив голову, Хилари прислушалась к себе.

– На этой стадии ещё ничего не известно, но уверена, что да.

Ларри пожал плечами.

– Чей есть, тот и есть. Какая разница? К тому же я уверен, что правильное воспитание может победить наследственность.

Он подошёл к Хилари, сидящей на кровати.

– И ещё одна мелочь. Сущий пустяк. Я люблю тебя и не намерен терять из-за предрассудков, неважно, твоих или моих.

Слабая несмелая улыбка начала появляться на губах Хилари.

– Чёрт побери, я уж думала, ты никогда этого не скажешь!

Глава 47

Сегодня ей приснилась Лоретта, и Ларри с трудом растолкал её, вопящую во сне от ужаса, но продолжающую, тем не менее, упорно цепляться за сон. Со стороны сводной сестры Ондрады было свинством явиться в сновидение Хилари именно в том виде, какой её выловили из бассейна в ночь гибели: в какой-то прозрачной тряпке, через которую просвечивало голое тело, уже слегка подёрнутое плесенью, с распущенными волосами, шевелящимися, будто живые, над её головой, с призрачно-зеленоватым лицом утопленницы и широко раскрытыми безжизненными глазами. Рот Лоретты открывался и закрывался, но губы не двигались, когда она говорила, и оттого больше всего напоминала куклу чревовещателя.

– А знаешь, – мёртвые глаза Лоретты смотрели в упор на Хилари Торнтон, такую, какой она была в этом сне, – совсем незадолго до смерти я обнаружила ужасно забавную вещь: я, оказывается, была беременной. Я долго думала – от кого; только в последнее время я занималась одним твоим братом и Люком, но Люк по-нормальному не мог. Так что это был ребёночек Энди. Как ты думаешь, когда я умерла, он попал в рай? Ладно, можешь не отвечать, откуда тебе-то это знать.

Привидение помолчало; а Хилари только задыхалась в безмолвном ужасе. Поскорей бы проснуться! Но у Лоретты Йорк было настроение поговорить.

– Я никогда не хотела быть матерью – такая ведь канитель все эти соски-пеленки! Но убить этого малыша я бы не смогла. Я думала о нем как о своём сыне, маленьком таком хорошеньком сыночке. Если б не моя смерть, он вырос бы вместе со мной; я назвала б его Энди – в честь папы. Я убила твоего брата, забрала жизнь у Анджело, но я вернула бы в этот мир новую жизнь. Как ты думаешь, когда твой ребёнок умрёт и тоже попадет в рай, они смогут там подружиться? Мой Энди очень хороший.

– Не говори так о моем малыше! Он должен жить! – кричала Хилари, просыпаясь в объятиях Ларри.

– Что за чёрт, – ворчал муж, укачивая её, – и когда это наказание началось? Во всём виновата проклятая цыганка…

Хилари Торнтон хорошо помнила, с чего это началось. Точнее, с кого. Они отмечали Рождество в большой компании на ранчо известной актрисы, отошедшей от дел. Помешанная на оккультизме хозяйка дома имела свои представления о том, как развлекать гостей. Одному Локи ведомо, где она отыскала эту гадалку; даже если дама и не являлась представительницей славного бродяжьего племени, выглядела она очень колоритно. Хилари не знала, что гадалка наворожила другим гостям, потому что, услышав произнесённое нараспев: «Сосуд и пустой, и полный, но больше пустой; ребёнок внутри и живой, и мёртвый, но больше мёртвый», она упала в обморок, и Ларри отнёс её в спальню наверх. Муж провел рядом всю ночь, держа её за руку; но Хилари словно сковал изнутри лёд. Это правда. Она носит внутри себя смерть. Живые дети на этом сроке уже шевелятся, бьют ножкой, но Альберт был слишком ленив. Один-два слабых толчка в начале, и больше ничего, кроме выпирающего живота, не напоминало Хилари о её беременности. Однако живот рос.

А потом начались эти сны. Они приходили к ней два-три раза в неделю – отец, мать, Анджело, иногда Джеффри и Лукас Йорк… жертвы и палачи, сами ставшие жертвами.