Жизнь удалась

— Бесплатный совет, — тихо, с отвратительной доброжелательностью произнес уродец. — Забудь про портфель. И про завод. И про свой Фонд, кстати, тоже. Забудь прямо сейчас. Вали в свою уральскую дыру и сиди тихо. Это твой единственный шанс… Кристина! Проводи, пожалуйста, гостя… И свари мне кофе.

Задыхаясь, Иван двинулся прочь. Сначала шагал быстро — затем исчезли разом все силы; побрел, шаркая. Поборемся, поборемся, вертелось в голове. Надо побороться. Только как? Я не могу больше бороться. Просто не способен. Физически. Я всего лишь покрытая шрамами, пропитавшаяся водкой развалина. Где я возьму силы, чтобы бороться?

Вспомнил, набрал номер Кактуса. Боком, вдоль стены — чтоб не заметил собственный шофер, он наверняка стучит Хренову — прошел за угол. Пока ждал, замерз и едва не расплакался от отчаяния.

По всему выходило, что голова президента Межрегионального фонда ветеранов спорта полетит с плеч в любом случае. Старый хозяин потребует вернуть должок. Новые хозяева инициируют финансовую проверку завода, и Никитин надолго сядет за решетку.

Кактус приехал на такси. Едва Иван приблизился — выгнал шофера на холод. Бывшего большого человека выслушал без всякого удивления. Только глаза едва заметно сверкнули. Давно надо было сваливать, Иван, философски заметил он, ловко сразу перейдя на «ты». В Фонде пахнет жареным. Полтора «лимона» ты не соберешь. Даже если продашь квартиру. Да и не надо ничего собирать. Пахан твой уральский долго не протянет. Если сам не помрет — ему помогут. Уходить нам надо. Иначе оба будем в Мордовии рукавички шить… Кстати, а что твоя крыша? Ребята со Старой площади? Не хочешь им позвонить?

— Меньше всего на свете я хочу звонить ребятам со Старой площади.

— Тогда надо уходить, Иван. Прямо сейчас.

— Куда? — тихо завыл Никитин.

— Много мест хороших есть на земле. Получше, чем эта вонючая Москва. У тебя ж накоплено немного, да?

— Почти ничего.

— И у меня — почти. Сложим вместе — что-нибудь изобретем. К тому же у нас есть должники. Тот же виноторговед. И я знаю, как из него быстро и эффективно все деньги вытрясти…

Боже, подумал Никитин, обмирая. Что я сделал, чтобы вот так закончить? Единственный друг — садист и патентованный подлец. Единственный выход — бежать. Как так вышло, что честный парень, мастер спорта, кумир мальчишек, знаменитый и уважаемый человек в течение часа превратился в объект травли?

Меж тем Кактус уже хлопал его по плечу. Успокаивающе — но и несколько покровительственно.

— Что за мировая скорбь, Иван? Очнись. Ты ни при чем. Тебя подставили, только и всего. Ты что, не знал, во что ввязался? Ты что, не был готов к такому с самого начала? Или ты думал, что вокруг тебя, как на хоккейной площадке, все играют по правилам? А сбоку суетится судья в полосатой фуфаечке? Свистит и нарушителей с поля удаляет? Вон урна стоит — иди, выбрось туда свой телефон, и поедем. Только аккуратно выбрось, тут центр города, тут за каждым мусорным ведром наблюдают, чтоб террорист бомбу не подложил…

— А жена, — вспомнил бывший большой человек. — Как мне быть с женой?

Кактус развел руками:

— Лучше пусть она будет женой пропавшего мужа, чем вдовой. О жене дочь позаботится. А как уляжется кипеж — лет через пять, — тихо перетащишь к себе и жену, и дочь. Сун-Цзы сказал…

— Пошел ты на хуй со своим Сун-Цзы!.. Я судимый… Меня по пальцам везде найдут…

— Пальцы я тебе новые сделаю. Сам, лично. Никому не доверю. Это проще, чем ты думаешь. Паспорта нам выправят — лучше прежних. Машиной до Польши доберемся, оттуда в Чехию — там полно наших, есть люди — помогут. Ты думаешь — ты один такой беглец? Отсюда сейчас сотни серьезных людей сваливают. И мы свалим. Хоть в Чили, хоть в Новую Зеландию. Но пальчики — затея небыстрая, тебе придется потерпеть, я тебе их к телу пришью…

— Делай что хочешь! — взревел Никитин. — Пришивай хоть пальцы к телу, хоть хер ко лбу — только вытащи меня из этого говна!

Взреветь он взревел — только на середине тирады явно осознал, что времена, когда ему можно было львиным басом отдавать приказы, требующие немедленного выполнения, безвозвратно прошли, поэтому последние слова прозвучали уже в сопровождении всхлипов и сглатываний горькой слюны.

2. Штурм

Капитан не стал заезжать в лес. Известно, что американские вездеходы, хоть и выглядят сердито, для русских ухабов и болотин не предназначены. Пришлось остановиться на краю дороги.

Потом он несколько минут сидел, так и эдак перекатывая в мозгу идею, мучившую его последние несколько часов: а стоит ли лезть на рожон, одному, с незаконным пистолетом, безо всякого официального прикрытия, без санкции руководства? Может, все-таки набрать номер полковника Мудрука и доложить по всей форме? И вернуться сюда с отрядом СОБРа — пусть ребята штурмуют себе, сколько захотят, это их прямая работа…