Жизнь уместна (сборник)

Мы познакомились маленькими девчонками в городе С. В самом заурядном провинциальном городишке для тех, кто не провел там своего детства. А мы с Надей приезжали в С каждое лето. И нас нисколько не угнетало, что в городе один пивзавод, один пединститут, что типовые здания в духе времени можно сосчитать по пальцам. Днем в С поражало прежде всего обилие старух. Они сновали по городу взад-вперед, прижимая к животам сумки. В тени деревьев безжизненными трупами валялись собаки. А на ступеньках магазинов сидели небритые мужчины и озабоченно матерились. Вечером же поражало обилие девушек, заполняющих главную улицу и гуляющих по ней парами, тройками, четверками и больше. В прошлом С был купеческим городом. Об этом говорили его солидные деревянные дома и три полуразрушенные церкви. Последние были когда-то белоснежными красавицами. Но к нашему появлению на свет они, с ржавыми крестами и куполами, красными заплатами кирпичной кладки, никому не нужные, возвышались среди радостной зелени с видом суровым и даже оскорбленным. С был создан для детства. Его речка, овраги, пыльные улицы с лавочками подружили трех местных девчонок со мной и Надеждой. Ни о какой симпатии не могло быть речи: в нашей группе шли непрерывные процессы разделения на враждующие подгруппы. Но всех пятерых всегда соединяли земные предметы, которыми нельзя было наслаждаться в полной мере в одиночку и даже вдвоем. Как и в любой группе, в нашей выделился лидер. Им была я. Хотя если кто-то считал необходимым назвать меня дурой, то никаких сомнений и опасений у этой девочки не возникало. И при купании на речке я не всегда первая владела огромным надувным баллоном. Я не была типичным лидером-диктатором. Моя власть приходила вместе с начинающейся скукой, когда все сидели прокисшие на лавочке и перебирали надоевшие игры и занятия. Оттого что я была старше всех на год и много читала, никто лучше меня не мог придумать новое и интересное. Особенно ярко проявилось это после пятого класса, когда я приехала в С с полным собранием библиотеки приключений в голове. В родном городе А среди людных улиц и мчащихся машин я не подозревала, что во мне засела романтика действия. Помню, была тоска оттого, что в книгах жизнь красива, а в моей ничего, кроме контрольных и ссор с родителями, не происходит. Только по приезде в С к бабушке с дедушкой эта романтика обнаружила себя. Мы начали делать приключения. Вот именно делать. Если просто так сидишь, сложа руки, совершая обыкновенные поступки, то и жизнь будет дарить тебе обыкновенные события. Как в законе упругости: сделай из ряда вон выходящий поступок – сожми пружину, и она откинет тебя в интересные события, в парадоксы людских отношений. Если бы никому не нужные девчонки с исцарапанными загорелыми ногами спокойно направлялись туда, куда им нужно, разве бы посетила их жизнь таинственная неразрешимая загадка? Но никому не нужные девчонки если шли куда-то, то непременно в обход, а под окнами иначе как на четвереньках не проходили. И, в конце концов, они своего добились – за ними стали следить. Мать Ларисы Егошиной всякий раз, когда мы с великими предосторожностями добирались до ближайшего собора и гуляли около него, узнавала об этом, даже если отсутствовала дома целый день. Мы начали следить, кто за нами следит. Усилили бдительность, проползая участок под Ларискиными окнами чуть ли не по-пластунски. На следующий год мы узнали ответ таинственной неразрешимой загадки, и он оказался до обидного простым. Мать Ларисы пила около окна чай и увидела спины, проплывающие одна за другой. Высунувшись, она узнала в выпрямившихся девчонках свою дочь и ее подруг. Заинтригованная Ларискина мать не допила чай и пошла вслед за нами. Она посмотрела, как мы бродим по церковному двору, и, твердо убежденная в том, что дети не будут просто так пробегать под окнами на четвереньках, зашла к своей родственнице, живущей по соседству, и попросила ее дочь следить за нами, как только мы появимся около собора.