Жизнь в аромате специй

Тем же утром, едва забрезжил рассвет, Сара покинула Лабиринт, как ей казалось, навсегда. Она не могла взять с собой много вещей – да у неё их и не было. Она надела свое синее бархатное платье поверх льняного, закуталась в платок и достала из общего шкафа у входа тёплое пальто попроще. Жёлтое атласное платье пришлось оставить, хоть Сара и любила его больше прочих.

По пути к монастырю она не жалела о своём решении.

* * *

Роды прошли в срок и на удивление спокойно, несмотря на все тревоги, которые пришлось пережить Саре. Мальчик родился в конце марта, и Сара, помня о своей традиции отмечать день рождения в самый первый день настоящей весны, решила теперь считать день рождения её сына двойным праздником и самым солнечным днём в году, какая бы ни стояла погода за окном. Мальчика она назвала Тобиасом – в честь своего отца. Он родился в день её девятнадцатилетия.

Первые три месяца Сара не замечала ничего вокруг, потому что ребёнок требовал постоянного внимания. Хоть Тоби и не боялся людей, улыбался и тянулся ко всем, Сара не могла часто оставлять его одного с сёстрами – у всех было много своей работы. Ходили слухи, что у стен монастыря околачиваются подозрительные личности и задают вопросы, поэтому Сара не выходила на улицу и тёплыми днями гуляла во внутреннем дворе, лишённая удовольствия увидеть свой любимый яблоневый сад в цвету. Часто Сара брала Тоби с собой на кухню, чтобы помогать другим, пока Тоби спал. Ей очень хотелось работать в монастырской библиотеке, но это место не терпело шума, а Тоби нередко просыпался и хныкал, а то и кричал так, как будто намеревался заглушить колокола церкви.

Отец Амброзий часто беседовал с Сарой, открывая новый для девушки взгляд на жизнь. Он объяснил ей, почему жизнь в постоянном веселье – это грех. Танцы, смех, изобилие еды, тысячи лиц вокруг – всё это было чудовищным преступлением, которое Сара совершала на протяжении нескольких лет. Священник говорил, что только внутренняя чистота девушки может спасти её и её незаконнорожденного сына от мук адских, на которые их обрёк Джарет, являвшийся в глазах всего нового окружения Сары посланником дьявола. Девушка старательно молилась, как говорил ей отец Амброзий, но при этом чувствовала себя бесконечно глупо, как будто читая самой себе непонятные заклинания. Она не говорила об этом священнику, потому что считала, что дело в ней – это она была необразованной порочной женщиной, которая никак не может усвоить элементарных вещей. Поэтому она исправно учила молитвы и копировала поведение монашек: взгляд в пол, волосы под платок, скромный наряд.

В то же время она начала понимать, что Тоби требует всё больше заботы: скоро ему понадобится нормальная еда, одежда, игрушки – вряд ли того, что может предоставить монастырь, будет достаточно для её ребёнка. Хоть у неё и были остатки денег от крошечного жалования, которое получали работники Лабиринта, некого было попросить сбегать в город за необходимым – монашки были уверены, что у младенца есть всё, что нужно, и не собирались тратить время на прихоти Сары. Рано или поздно ей придётся выйти самой, несмотря на угрозу, исходившую от Джарета. Сара была уверена, что Король не то что не забыл её – он был зол. Не зря же кто-то бродит вокруг, выведывая про девушку с младенцем. И всё же Сара должна была выйти за пределы монастыря. Ей было больно смотреть на своего ребёнка, который не может получить лучшего, ведь, будучи маленькой девочкой, она совсем не так представляла себе материнство.

Хотя, если подумать, в детстве в её мечтах рождение детей предваряла пышная свадебная церемония с толпой гостей, морем цветов, струящимися тканями нарядов… Но у Тоби должно быть хоть что-то красивое! И тогда она решилась. Она надеялась, что её тёмное платье из дешёвого материала и собранные в строгий узел волосы под платком собьют с толку приспешников Джарета. В тот день она упросила монашку посидеть с Тоби подольше, а сама, обливаясь потом от каждого брошенного на неё взгляда, добежала до лавки и купила там самое красивое кружевное платьице, самое белое, самое изящное! Она потратила почти все деньги, но договорилась с владельцем магазина, что принесёт на продажу свои два платья, которые всё это время пролежали в сундуке под кроватью.

Монашки, увидев Тоби в обновке, только качали головами, приговаривая: «Что с неё взять? Сама она сущий ребёнок!» Отец Амброзий прочитал лекцию о невоздержанности и о том, что нужно довольствоваться малым. Сара вздыхала и кивала, они были абсолютно правы! Она сильно рисковала, выйдя на улицу, и ради чего! Но всё же, всё же… Несмотря на страх, сопровождавший её всю дорогу, она не могла не признать, что уже очень давно не чувствовала такой свободы и что соскучилась по родным улочкам и переулкам. Да что там, даже по Чёрной Элле с её потоками грязной воды она скучала не меньше, чем по высоким статным мачтам причаливших к порту кораблей. Девушка чувствовала непреодолимое желание выйти ещё и стыдилась его, потому что это было именно то, о чём говорил отец Амброзий – взращённая в Лабиринте греховность.