Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

Ветеринар все не ехал, на звонки не отвечал. Меня охватывала паника. Хорошо, с рынка вернулась мама, а с ней мое самообладание. Айна тоже приободрилась: вымученно улыбнулась маме и начала тужиться. Минул еще час — безрезультатно. Я созвонилась с супругом и все ему рассказала.

— Анечка щенится? Кобельком угодила? Невероятно… — тихим, дрогнувшим голосом вымолвил муж.

— Что делать с ветеринаром? Другого врача искать? — спросила я беспомощно.

— Не надо! Жди нашего, проверенного! Пытайся ему дозвониться, а я постараюсь с работы отпроситься, — уже громко приказал супруг.

Я снова в ожидании. Из школы пришел сын. Увидев крошку-кобелька в стиральной чаше и истерзанную родовыми муками Айну на голом полу, потрясенный сын безмолвно скрылся у себя в комнате.

Айна, щенившаяся дотоле молча, стала повизгивать. Я поняла, что должна срочно оказать собаке помощь и рассчитывать придется исключительно на себя. Я снова тщательно вымыла с мылом и щеткой руки, опять окунула их в стакан с йодом и борным спиртом и правой рукой вошла в Айну. Нащупала раскрывшуюся шейку матки и в момент очередной потуги постаралась ее расширить пальцами. Они сразу ощутили прикосновение прорывающихся наружу малюсеньких коготков, а я впервые притронулась к существу, которое позже стало моей неотъемлемой частью.

Дело принимало серьезный оборот. Царапающиеся коготки еще не рожденного щенка означали, что его околоплодная оболочка разорвана и малыш рискует задохнуться или захлебнуться. Потуги участились. Я содействовала Айне, как могла. Мама посоветовала оставить девочку в покое и дать ей попробовать родить самой. Я послушала маму и отошла от Айны. Взглянула в окно.

Едва отвернувшись от борзой, тут же услышала сильное кряхтение и следом вскрик Айны. Оглянувшись, увидела наполовину высунувшегося из нее щенка. Он барахтался в воздухе, загребая его передними лапками. Щенок воинственно сражался с невидимым врагом, не позволяющим ему родиться. Растопыренные пальчики с острыми коготками что есть мочи цеплялись за жизнь. Пасть детеныша раскрылась до предела. Он задыхался. Я очистила ротовую полость от слизи, и щенок часто-часто задышал.

Туловище малыша было зажато посредине материнской плотью, так как Айна расслабилась в передышке. Я закричала ей, чтобы дулась. Очнувшись от полузабытья родовых мук, Айна встревоженно посмотрела на меня и начала снова тужиться. При каждой потуге я понемногу высвобождала тело щенка из материнских оков, и через полминуты в моих ладонях очутился второй ребенок моей собаки.

Это была сука!

Она существенно уступала брату по габаритам и весу. Как и кобелька, природа богато одела маленькую девочку в черный плащ. Белые отметины щенков также совпадали, за исключением хвоста и загривины. У суки нижняя треть правила была белой, как у матери, а загривина окутывала шею сплошным белым шарфом. Чернота псовины девочки тоже отличалась — была посветлей, чем у брата.

В паху маленькой суки я ненароком разглядела крохотную родимую отметину.

Правило девочки — тонкое и длинное — то изгибалось ужом, то выравнивалось в струну, и тогда до меня дошло, что у кобеля правило с изъяном: с изломом посредине и негибкое. Поразительно, но я совершенно безмятежно отнеслась к пренеприятному, по существу, открытию. Мысль о выбраковке и умерщвлении щенка была истреблена мною на корню. Что двигало мной в тот момент, неизвестно, но я чувствовала рядом присутствие чужого сознания — не враждебного и гораздо более разумеющего в вопросах земного бытия, нежели я сама. Неведомый мир указывал, как поступить. От него исходила благость, и ему хотелось подчиниться.

В ходе обработки пуповины суки в глаза бросилась торчащая из-под ее хвоста веревочка плоти, напоминающая кишку. Я заподозрила неладное. Сердце наполнилось состраданием к несчастной крохе. Однако казалось странным, что щенок не кричал. Похоже, боли не испытывал. Мама помогала мне перевязывать пуповину и тоже увидела это подобие кишки. Пока она разглядывала непонятный отросток, мне на ум пришло, что суку надо утопить, чтоб не мучалась. Находясь в состоянии прострации от пережитого, я ровным голосом озвучила свое умозаключение. В глазах мамы проступил ужас. Она открыла рот и беззвучно застыла, лишенная дара речи. Новорожденная же сука, наоборот, закричала диким, пронзительным голосом — так, что барабанные перепонки в моих ушах пребольно задергались. Любая взрослая собака не смогла бы переорать этого щенка.

После моих страшных, равноценных смертельному приговору слов и прорезавшегося отчаянным криком голоса маленькой суки ко мне пулей подлетела Айна, до того обессиленно лежавшая на полу с прикрытыми веками и ни на что не реагировавшая. Она энергично и зло тявкнула мне в лицо и зубами аккуратно, за шкирку, забрала из моих рук дочку. Бросив на меня остервенелый взгляд, Айна положила щенка на пол и стала тыкать носом в разные участки его щуплого тельца. Подобным образом суки стимулируют в новорожденных щеках жизненные процессы. Щенок моментально заткнулся. Он почувствовал надежную материнскую защиту.