Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

Тёплый июльский вечер был в самом разгаре. Катили экипажи, прогуливались пары. Приказчики стояли у распахнутых дверей магазинов и трактиров, зазывая посетителей внутрь; провинциалы группками и поодиночке стремились куда-то вдаль, поворачивая головы в разные стороны и постоянно оглядываясь назад; гулящие девицы скромно прохаживались каждая по своему пятачку, надеясь снять клиента, охочего до плотских утех, хотя время было ещё раннее для таких забав. Жизнь кипела вокруг, но скованные очередной размолвкой, молодые учителя молча шли рядом, словно вокруг была пустыня и полное безлюдье.

Надежда робко взяла Ивана под руку и прижалась к нему, выказывая, как кошка, требующая ласки, показную преданность своему хозяину. Она уже давно изучила характер Ивана, и знала, что он не способен мириться после размолвки, даже если и был неправ со всей очевидностью. Вековая дворянская гордость не позволяла ему каяться в своих ошибках и признавать открыто неправоту своих поступков и помыслов.

Возвратившись домой, они попали на праздничный ужин, затеянный хозяйкой Кристиной по случаю окончания субботнего дня и предстоящего воскресенья. Кристина, родом из обрусевших немцев, осевших в стародавние времена в этом городе с ужасным климатом, являлась типичной представительницей своего племени: с плоской фигурой, бесцветным остроносым лицом, с выпуклыми серыми глазами, обрамлёнными жидкими прядями волос цвета спелой пшеницы. Но характер она имела добрый, впитав его от русских людей, хозяйство домашнее вела расчётливо и без немецкого скопидомства, а потому в её доме царила спокойная и приветливая атмосфера, в которой забывались суета и нервозность столичной жизни за окнами их квартиры.

Брат Иосиф женился на Кристине не по любви, а по необходимости иметь семью, и нисколько не жалел о своём выборе. Немецкая кровь заставляла Кристину беспрекословно подчиняться мужу, заботиться о детях и распоряжаться на кухне, где она была полновластной хозяйкой над приходящей экономкой, которая производила закупки продуктов, уборку квартиры и уход за хозяйскими детьми, изредка помогая хозяйке в приготовлении блюд на кухне.

Сегодня выдался именно такой день, стараниями Кристины и экономки стол в гостиной был обставлен блюдами уже по русскому обычаю. К приходу Ивана с Надеждой, всё было готово и ждали лишь брата Иосифа, который и появился без опозданий в назначенный Кристиной час: в таких делах она требовала от мужа немецкой пунктуальности.

Дети за столом вели себя чинно, Иосиф был весел и непринуждённо-снисходителен к младшему брату и его жене, Кристина добра и предупредительна, а потому благоприятное общение растопило ледок отчуждения между Иваном и Надеждой и к окончанию ужина они уже весело смеялись над рассказами Иосифа о превратностях столичной жизни.

Иван впервые поделился с братом своими планами вырваться из провинциального городка, и ему была обещана всяческая поддержка, в том числе и право проживания в этой квартире некоторое время до самостоятельного обустройства.

– Только не тяни долго, Ваня, с этим вопросом: ещё пара лет провинциальной жизни и ты сам не захочешь перемен, погрязнув в мещанстве семейной жизни. Это болото, которое засосёт тебя всего, и тогда уж не выберешься даже с моей помощью. Отец наш, Петр Фролович, собирался лишь немного пожить в нашей усадьбе, а остался насовсем и доволен своей участью и своей Фросей, которую он закрепостил за собою, как в прежние времена при нашем деде Фроле, многие крестьяне села были нашими крепостными.

– А вы, Надежда, не давайте покоя Ивану, вдохновляйте его на перемену мест. Недаром говорится, что ночная кукушка всех перекукует, – хитро улыбнулся Иосиф, наливая себе из графинчика очередную стопку водки, поскольку за столом выпивал лишь он один.

Время за столом прошло незаметно, и гости прямо из-за стола отправились на ночлег в отведённую им комнату. В квартире были водопроводная вода и канализация, к чему Надежда не могла привыкнуть, стесняясь посещать туалетную комнату. Но охота пуще неволи, гости выполнили необходимые процедуры и улеглись спать вполне миролюбиво, будто и не было дневной размолвки. Иван подкатился к Наде под бочок, она встретила его жаркими объятиями, и их близость совершилась на высоком накале страсти, как в былые времена, и к взаимному удовлетворению плотских желаний.

Удовлетворив страсть, Надежда забылась спокойным сном, положив голову мужчине на плечо, а Иван, бережно прижимая девушку к себе, мысленно поклялся не обижать её напрасными взрывами ревности и тоже забылся удовлетворённым сном, ощущая теплоту и спокойное биение сердца спящей жены: в мыслях он уже давно называл Надежду своей женой и не шел с ней под венец лишь из упрямства, ожидая появления ребёнка, чтобы исполнить данное девушке обещание.

Не имея опыта фривольного общения с женщинами, Иван, с убеждённостью фанатика, искренне полагал, что Надежда назначена ему судьбой в жёны и именно грешницей, видимо, за его поступки, что он совершил и ещё совершит в будущей своей жизни.