Жизнь волшебника

награждённом человеке оно присутствует. Пусть, герой так герой. Но возможно ли быть дважды,

трижды, четырежды героем? Если ты второй раз сходишь в баню, то разве можно тебе присвоить

звание «дважды чистый»?

Иногда же Иван Степанович выдаёт такое, что и вовсе выходит за всякие рамки.

– Удивительно, как это один мерзавец мог столько наворотить! – однажды в сердцах бросает он,

прочитав что-то в газете.

– Какой мерзавец? – спрашивает Роман.

– Да Ленин – кто же еще!?

– Ленин!? – почти со страхом восклицает Роман.

Иван Степанович невольно смеётся.

– Ты прямо как печник из поэмы Твардовского. Помнишь: «Ленин, – просто отвечает. – Ленин!? –

тут и сел старик». Не помнишь? В школе же изучали…

Но Роману уже не до печника.

– А почему вы Ленина-то не любите?!

– Так а за что же его любить?

– Ну как за что? Он же вождь… Вождь мирового пролетариата…

– М-да, – со скорбной иронией произносит тесть, поднимается и, раздумывая, проходит по

комнате. – Эх, зря я, наверное, об этом начал, – продолжает он, – тут столько всего… Ну ладно,

тогда, как говорится, от печки. От той же печки, – добавляет он, снова улыбнувшись. – Ну, которую

печник для Ленина склал. Как ты думаешь: что, по-твоему, личность? – он даёт Роману чуть

подумать и продолжает. – Тут можно ответить так, что личность – это человек, ощущающий за

плечами тысячелетнюю историю своего народа и историю всего Человечества. Это человек,

который осознаёт свою малую родину, родителей, соседей, родственников, своих покойников в том

числе, свой национальный язык, свой образ мышления, свой веками формировавшийся

национальный быт. И по-настоящему духовен именно тот человек, который осознает всё это

глубоко, который живёт этим и которому всё это даёт добрый, самодостаточный, светлый взгляд на

жизнь… Согласен с таким определением?

– Вполне, – отвечает Роман, пытаясь понять, при чём здесь Ленин.

– А если так, то из всего сказанного следует, что всякий человек тем более личность, чем более

он национален. Вообще, заметь, чем старше человек, тем более он тяготеет к национальному.

Молодого человека – интернационалиста, не знающего ни рода, ни племени, ты встретишь на

каждом шагу, а старик интернационалист – это уже диковинка. Понимание своей национальной

принадлежности – это тоже составляющая духовности. А для государства подобная

«национальная» духовность граждан всё равно что цемент. И чем выше марка этого цемента, тем

крепче государство. Ты, конечно, можешь сказать, что мол, национальности-то всё равно

перемешиваются. Одни женятся на других, и к чему это может привести? Да ни к чему плохому не

приведёт. В нормальном многонациональном обществе такой процесс закономерен и не страшен.

Между нациями, вроде как на их границах, совершается закономерное и естественное обновление

крови. Как правило, это происходит через те личности, которые не слишком отчётливо ощущают и

ценят свою национальную культуру. В нормальном государстве межнациональные дети не создают

какой-либо особой прослойки, а постепенно «причаливают» потом к тому или иному берегу. Это

96

понятно. Так вот, теперь вопрос: что следует делать врагам, чтобы развалить такое общество? Да,

конечно же, всячески растворять национальные культуры, постоянно твердя о неизбежности

тотального смешения рас и народов, провозглашая приоритет некой межнациональной массовой

культуры: дешёвой и примитивной. То есть, добиваться как раз того, что сейчас и происходит!

Говоря всё это, Иван Степанович ходит по комнате, как некий восклицательный знак нося над

головой свой гранёный рабочий палец. Помня Ленина по нескольким фильмам, Роман находит, что

маленький энергичный Иван Степанович и сам чем-то похож на него, только он-то уж, конечно, не

Ленин, а если можно так сказать, анти-Ленин: без бородки и не картавит, как в кино.

– Ну, а Ленин-то здесь при чём? – уже почти наверняка зная, что сейчас в его представлениях

рассыплется что-то значительное и устоявшееся, с невольным страхом спрашивает Роман.

– А разве ты не читал его работы по национальному вопросу?

Как раз их-то Роман и штудировал однажды в армии по указанию замполита для одной из

лекций, даже сделав какие-то свои выводы, о которых однажды с гордостью рассказывал Серёге.

Но тесть, видимо, подразумевает какое-то более глубокое изучение этих работ, и потому тут

остаётся лишь пожать плечами.

– Так вот, – продолжает Иван Степанович, – в своих работах по национальному вопросу Ленин

прямо или косвенно призывает к смешению наций, заявляя, что социализм должен полностью

интернационализировать все национальные культуры, что ассимилирование наций составляет

один из «величайших двигателей, превращающих капитализм в социализм». Вот и суди: кто таков

Ленин и какой социализм мы сейчас так упорно строим. Кроме того, он заявлял, что смешение

наций обещает богатство и разнообразие духовной культуры! Но как, скажите, это может

происходить?! Ведь каждая нация обладает своим самосознанием. Это же как отдельная личность.

Ну, вот взяли бы мы сейчас четыре личности: твою, мою, моей жены и дочери, да и перемешали,