Жизнь Вована, или «Пролетарии всех стран – пролетайте»

Профессор понимал, что приобретённая в условиях тяжкого труда патология, перешла в генетически наследуемую стадию и стала передаваться от поколения к поколению, прогрессируя на фоне саморазрушения носителей. Доктор даже пытался вводить в кровь пациентов антитела, выработанные из крови петербургской профессуры, включая и его личную, но опыты в 96% случаев имели ужасающие последствия – в борьбе несовместимых генов, подопытные становились депутатами, шли в самодеятельность и начинали нести ахинею в массы. Кто-то, не в силах справиться с агонией окультуривания, заканчивал свой путь в местной психиатрической больнице, зачастую в гармоничном для самого себя, но бесполезном для всего остального общества состоянии.

Стасик же не был ни прямой, ни потомственной жертвой данных экспериментов и дурдом ему в ближайшее время не грозил. Он мог легко стать постоянным гостем вытрезвителей, но их, в родном городе Стасика и Вована закрыли и теперь граждане алкоголики–тунеядцы были предоставлены сами себе и шатались неприкаянные по единственной аллее, высаженной в давние времена в честь красных ударников. Так её и называли – аллея барабанщиков.

В общем, Стасик, жил, как истинный маргинал, удовлетворяя свои текущие потребности и не думая о туманном будущем: работал не напрягаясь, пил не заморачиваясь выбором и ел, всё, что попало в тарелку. Вовчик иногда завидовал такой его жизни, но авторитет отца не давал ему расслабиться и скатиться на дно жизни, уподобившись придонным обитателям заиленных водоёмов. Вот и корпел Вован над законом Ома, чтобы током не убило, как соседа, решившего срубить алюминиевые провода с действующей линии.

К Стасику Вовчик порой в общагу заходил, для разнообразия. В общаге было в любой вечер по-своему весело и это отвлекало от рутины. Тем более, что Стасику как-то удалось поселиться в студенческую общагу. Возможно, в этом ему помогла родная тётка, работающая в этой общаге на вахте и сдружившаяся с комендантшей на почве взаимного с ней увлечения садоводством и самогоном.

За время своих визитов в общагу, Вовчик сам повидал множество занятных историй – в каких-то Вовчик был непосредственным участником событий, а что-то ему рассказали студенты, с многими из которых он сумел сдружиться. Студенты были для него отдельным миром, отличающимся от его двора, завода и ПТУ.

Истории, рассказанные студентами, жителями этой общаги, достойны отдельно цикла внутри нашего повествования.

Просто праздник какой-то…

-Пьяные мозги падают вверх и их доедает свин…

–Пьяные мозги падают вверх и их доедает свин…

–Да блин, хреново…

Голова Синего раскалывалась и гудела после вчерашнего вечера, в который плавно перетек позавчерашний, посвященный всеобщему собранию этажа день.

Синий напоминал в это хмурое утро, Саида закопанного по шею в песок, жажда его мучила ничуть не меньше,

Он оглянулся, комната представляла собой склад поломанной мебели, разбросанных и скомканных вещей и битой посуды, посередине комнаты сиротливо валялась двухпудовая гиря, а на кровати жалобно посапывал сосед.

Память постепенно возвращалась. Словно из тумана, выплыли события вчерашнего вечера: пьяный сосед, лужа блевотины под его кроватью, внезапно охватившее Синего чувство всеобщей анархии и гиря, попавшая ему под руку. Синий метнулся к шкафу. Заботливо спрятанная от летающей гири его любимая чайная кружка, приветливо улыбалась. Взяв ее, Леха Синий прошлепал в умывальник, дабы насладиться живительной влагой. Над раковиной сопел панкушный тезка Вовчика – Вован, его попытки по добыче воды из крана вот уже полчаса ни к чему не приводили, несмотря на пинки по трубам и раковине подогреваемые хихиканьем соседских девчонок.

– Не парься, опять Стешкина западлила – Леха открутил главный вентиль на трубе и вода ласково зажурчала.

– Как башка, Вован?

– Да, блин, опять к подушке прилипла – Вован выковырял зеленый горошек из уха и швырнул на пол.

– Сколько раз, блин, тебе говорил, ставь тазик под кровать, придурок – пробубнил Леха, но Вован его не расслышал.

Когда хрюкан в желудке утопленный в доброй порции воды, наконец-то умолк, Синий взбодрился. В заляпанном разлитым пивом коридоре с усыпанным бутылочными осколками полом, уже собирался народ, вспоминая минувшее веселье, в воздухе стоял запах табачного дыма и взорванных накануне петард, коменда на этот этаж практически не поднималась – берегла свою нервную систему. Бороться со студентами населявшими его было бессмысленно, так – как несмотря на очевидную вину жителей, виноватой почти всегда оказывалась сама комендантша.

Примером чему служит случай произошедший с Саньком – человеком небольшим и прижимистым.

Сосед не выдаст – декан не съест.

Началось все с того, что Санек этот, культурно послал коменду к прокурору, когда та пришла требовать от него денег на ремонт общежития начисленных ему деканатом за спортивные достижения, а попросту – решила халяву поймать. Опешив от такой       наглости студенческой, комендантша затаила злобу лютую и решила подвести паренька под студсовет.