Жизнь взаймы

Лилиан медленно поднялась по лестнице. Потом она спустила вниз корзинку и подняла её наверх. Бутылка была уже откупорена, и вино в ней — такое холодное, что бутылка запотела. Она устроилась на подоконнике, поджав ноги и прислонившись к оконной раме, а вино поставила рядом с собой. Люсьен положил ей вместе с бутылкой бокал и салфетку. Лилиан глотнула вина и принялась очищать креветки. Жизнь показалась ей прекрасной, и больше она не хотела размышлять на эту тему. Подсознательно она чувствовала нечто похожее на великое соглашение, но сейчас не хотела ничего о нем знать. Во всяком случае, сейчас. Это чувство было как-то связано с тем, что её мать умерла от рака после очень тяжелой операции. Всегда находилось нечто худшее и более страшное, чем то, что сваливалось на тебе. Зажмурившись, Лилиан посмотрела на солнце. Она чувствовала прикосновение света на лице. И такой её увидел Клерфэ, который, потеряв уже всякую надежду, словно патрульный, в очередной раз прошёл вдоль отеля «Биссон».

Клерфэ рывком открыл дверь. — Лилиан! Где ты была? — крикнул он.

Лилиан видела его, когда он переходил через улицу.

— В Венеции, Клерфэ.

— Но, почему вдруг в Венеции?

— Я же ещё в Сицилии говорила тебе, что хотела поехать в Венецию. Мне эта идея пришла в голову, когда я была в Риме.

Клерфэ закрыл за собой дверь.

— Значит, в Венеции! Почему же ты мне не отправила телеграмму? Я бы приехал туда. Сколько ты там пробыла?

— Это что — допрос?

— Пока нет. Я искал тебя везде, но о Венеции не подумал. С кем ты там была?

— По-твоему, это еще не допрос?

— Я тосковал по тебе! Мне лезли в голову бог знает какие мысли! Неужели ты не понимаешь?

— Понимаю, — ответила Лилиан. — Хочешь попробовать креветок? У них вкус водорослей и моря.

Клерфэ схватил картонную тарелочку с креветками и выбросил ее в окно.

Лилиан посмотрела ей вслед. — Ты попал в закрытый зеленый ситроен. А вот если бы подождал секунду, креветки могли бы угодить прямо в голову полной блондинка в открытом рено. Дай мне, пожалуйста, корзинку и веревку. Я ещё не наелась.

Какое-то мгновение казалось, что Клерфэ бросит корзинку туда же, куда и креветки, но потом он протянул её Лилиан.

— Скажи, чтобы он положил еще одну бутылку розового, — сказал Клерфэ. — И слезь с подоконника, чтобы я наконец смог обнять тебя.

Лилиан соскользнула с подоконника. — Ты приехал на «Джузеппе»?

— Нет. Он стоит на Вандомской площади и с презрением взирает на дюжину бентли и роллс-ройсов, припаркованных рядом.

— Подгони его и давай поедем в Булонский лес.

— Можно и в Булонский лес, — сказал Клерфэ, целуя её. — Но за «Джузеппе» мы пойдем вместе и вместе приедем на нём, а то я боюсь, что ты исчезнешь раньше, чем я вернусь. Не хочу больше рисковать.

— Ты скучал без меня?

— Иногда скучал, когда переставал ненавидеть и опасаться, что тебя убил какой-нибудь извращенец. Так с кем же ты была в Венеции?

— Одна.

Клерфэ посмотрел на нее. — Ну что ж, возможно, и так. С тобой ничего нельзя знать наверняка. Почему ты мне ничего не сказала?

— У нас же с тобой это не заведено. Кто из нас ездит иногда в Рим и появляется только через несколько недель? И притом с любовницей?

Клерфэ засмеялся. — Я знал, что ты когда-нибудь мне это припомнишь. Из-за этого ты и не приезжала?

— Конечно, нет.

— Жаль.

Лилиан высунулась из окна, чтобы поднять наверх корзинку с креветками. Клерфэ терпеливо ждал. В дверь постучали. Он подошел к двери, взял у официанта бутылку вина и выпил бокал, пока Лилиан кричала в окно, чтобы ей дали еще несколько горстей креветок. Клерфэ оглядел комнату. Он увидел её туфли, разбросанные кругом, на одном из кресел лежало её бельё, в полуоткрытом шкафу висели платья. «Она снова здесь», — подумал Клерфэ, и его охватило глубокое, волнующее и неведомое до сих пор чувство покоя.

Лилиан обернулась, держа в руках корзинку. — Как они пахнут! Мы поедем еще когда-нибудь к морю?

— Да. В Монте-Карло, если хочешь. Там у меня будут гонки.

— А нельзя поехать раньше?

— Когда тебе угодно. Сегодня? Завтра?

Лилиан улыбнулась. — Ты же меня знаешь. Нет, не сегодня и не завтра, если ты так говоришь. — Она взяла протянутый ей бокал. — Я не собиралась так долго пробыть в Венеции, Клерфэ. — сказала она, — я поехала туда всего на пару дней.

— Почему же ты пробыла там дольше?

— Я плохо себя чувствовала.

— Что с тобой случилось?

Лилиан помедлила немного. — Я простудилась.

Она видела, что Клерфэ не верит ей, и это привело её в восторг. Благодаря его неверию даже кровотечение стало вдруг для Лилиан чем-то невероятным; может быть, оно и впрямь не было таким уж серьёзным, чем это ей казалось. Лилиан почувствовала себя так, словно она была толстухой, которая незаметно для себя сбросила сразу полпуда.

Она прижалась к нему. Клерфэ крепко обнял её. — Когда ты опять исчезнешь? — спросил он.

— Я не исчезаю, Клерфэ. Просто иногда меня здесь нет.

С реки донесся гудок буксира. На его палубе молодая женщина развешивала на веревке белье. У дверей камбуза девочка играла с овчаркой. Хозяин буксира в одной рубашке стоял за рулем и что-то насвистывал.