Жизнь взаймы у смерти

Деньги на карте, выданной отцом для поездки в Россию, еще оставались, и Герман, допив кофе и перекусив, решил найти место для ночлега. Машину каршеринга он благоразумно сдал еще в тот день, как расстался с Лизой. В гостиницу идти глупо, хостел не для него, слишком людно, а квартиру снять дня на три реально.

Эти доски с наклеенными объявлениями вызывали чувство брезгливости. Но Герман уже понял, что именно там можно найти подходящее ему сейчас предложение. «Однокомнатная квартира, этаж первый, окна на улицу, меблирована…» – прочел он и оторвал клочок бумаги с номером телефона.

Он купил самый дешевый смартфон, коверкая русские слова, уговорил случайную девушку на свой паспорт приобрести ему сим-карту и отправился на встречу с хозяином своего будущего пристанища. Нет, четкого плана, как действовать дальше, не было. Но для начала нужно как-то выйти на наследника тетушки Марты. Герман скажет ему, где сейф, отдаст ключ, который унес из замка с собой. Конечно, за определенное вознаграждение. Сумма долга плюс немного еще. Чтобы отыграться. На этот раз эмоции в сторону. Только ясная голова и холодный расчет…

Глава 42

– Огорелов, почему ты такой гад? – Нелли накинула халат, встала с постели и потянулась к пачке сигарет.

– Любимый гад, заметь, – тот довольно хмыкнул и ухватился за шелковый поясок, потянув его на себя. – Много куришь, Нелка, как врач говорю. Иди лучше сюда.

– Нет, сейчас Шурка вернется, одевайся быстро, – Нелли бросила взгляд на часы.

– И что? Родители любовью занимались, что ж такого? – вкрадчиво произнес тот, сыто потягиваясь. – Слушай, Нелка, я и забыл, какая ты…

– Огорелов, собирайся, я сказала! Ну случилось, не строй иллюзий. У меня муж!

– А я кто? Муж и есть… Твой немчик не узнает ничего, что ты так переполошилась?

– Бывший ты… муж! И слава богу. Поистрепался ты, Огорелов, за то время, что мы не вместе. Живот отрастил – не мешает?

– Не мешает! – зло бросил тот, резко вскакивая и натягивая джинсы.

– Вот и ладненько, – Нелли, сделав затяжку, усмехнулась: настраивать сама себя против Огорелова она за годы их брака научилась мастерски.

Даже понимая, что такая самозащита рано или поздно даст срыв, выуживала из памяти все дерьмо, связанное с ним, припоминала всех его девок, унижение, что испытывала, и становилось на время легче. Но, как говорила всегда Алена, Огорелов – ее, Неллин, хронический диагноз. Неизлечимо, нет лекарства. Есть приступы и ремиссия. Иногда стойкая – больше месяца. Чаще на третий день после ухода Огорелова из дома ее накрывало. Бывало, Огорелова Алена вызывала ей как скорую помощь.

С годами приступов стало меньше, сумасшедшая любовь приобрела налет брезгливости – Нелли не могла преодолеть отвращения к его телу, побывавшему в чужих руках, соития в знак примирения происходили торопливо, виновато с обеих сторон. Огорелов, смущаясь, отмывал свой грех измены, она же чувствовала себя неуютно из-за того, что не может расслабиться. Принимая душ, долго потом не выходила – скрыть телесное неприятие мужа становилось все труднее.

А что делать с сердцем и душой, не знала. Тянуло к нему страшно, не хватало понимающего взгляда, ласковых слов и легких дружеских объятий, когда было муторно на душе из-за ссоры с начальством или стычки с подрастающим Шуркой. Она всегда звонила ему, где бы он ни был, настаивая на совместном решении конфликта с сыном. И хотя отцом он был так себе, мог одной фразой перенаправить ее мысли в позитивное русло, после чего ей становилось легко и радостно – оказывается, все так просто! А она себя накрутила… Благодарно целуя Огорелова в лысеющую макушку, с шумом втягивала запах – родной, знакомый. От этого кружило голову, слабел разум, руки сами по себе тянулись к пуговицам его рубашки. Голос мужа становился хриплым, дыхание временами замирало, отчего вместо слов вырывались всхлипы. Обхватывая талию, он резко усаживал ее на колени, свободной рукой помогая справиться с его одеждой. Снять с нее домашний балахон и отнести ее в спальню было делом пары минут. Или секунд, этого они уже не замечали…

И тут она почти впадала в ступор: прикасаясь к его коже, невольно отодвигалась, отбрасывала в сторону его руку, нагло осмелевшую в страсти. Включался вдруг рассудок, словно вспыхивала яркая лампочка, Нелли машинально подчинялась движениям мужа, не испытывая ни желания, ни даже легкого волнения.

Потом не могла дождаться, когда же он уйдет к своей… не важно, лишь бы из их общей некогда постели – вон.

Наконец наступил тот день, когда она твердо указала ему на выход, поблагодарив сухо за деньги для сына и полезный совет по его воспитанию. Пубертатный возраст Шурки прошел, хлопот с ним стало меньше, Огорелов стал приходить реже. Нелли решила, что теперь свободна…