Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Только за один год им написаны 70 стихотворений, двадцать статей и очерков, три киносценария, поэма

«Хорошо!» — при таком объёме заработки у Владимира Маяковского вполне достойные. Впрочем, не у него одного. Борис Пильняк в начале 1930-х утверждал, что по доходам принадлежит к двадцати самым обеспеченным писателям своего времени: «Я зарабатываю моими книгами 3200 руб. в месяц… Мой бюджет состоит из мелких работ, которые, в общем, отнимают 50 проц, всего времени. Я пишу в „Известия“ и в „Вечёрку“, но не потому, что это меня удовлетворяет. Если я хочу начать какую-то большую работу, то я должен написать ряд предварительных и ненужных произведений… Я скажу о своём бюджете: я получил 3200 руб., как я уже сказал. Из них 1200 — подоходный налог, 500 руб. — учёба детей и моя, 200 руб. — книги, 200 руб. — автомобиль, 200 рублей — трамвайные разъезды моей семьи, а там — питание».

2 октября 1925 года ЦИК СССР и СНК СССР принимают совместное постановление «О введении в действие положения о взимании налогов», в соответствии с п. 5 Положения «взимание налогов возлагается непосредственно по всем прямым общегосударственным и местным налогам на финансовых инспекторов, их помощников и финансовых агентов». В основном этот документ был посвящён тому, как финансовые органы должны осуществлять исполнительное производство в случае выявления недоимки по уплате подоходного налога.

Обложению подоходным налогом подлежат все доходы физических лиц, превысившие минимальные размеры, установленные законом, для:

— I пояса — 1200 рублей;

— II пояса — 1080 рублей;

— III пояса — 960 рублей;

— IV пояса — 500 рублей.

(распределение местностей по поясам устанавливалось Народным Комиссариатом Финансов Союза ССР).

Под доходом гражданина закон понимал «разность между валовой суммой всех полученных плательщиком поступлений в денежной и натуральной форме и суммой расходов, связанных с извлечением дохода». При наличии у нескольких лиц общего доходного источника доход каждого из них исчисляется в отдельности соразмерно доле его участия в общем доходе. Достаточно серьёзной была и ответственность за различные налоговые нарушения.

Адвокат Н. В. Палибин, работавший в 1920-е годы в Армавире, в своей книге «Записки советского адвоката в 20-е — 30-е», написанной им уже в эмиграции, описал свои впечатления по одному из уголовных процессов по поводу обвинения в неуплате сельхозналога: «…судья Михайлик, мальчишка 22–23 лет. Я приехал к нему по делу в станицу Тульскую в 1935 году. В суде заканчивался ремонт полов. Я обратил внимание на то, что они какие-то мозаичные. Всмотревшись, я увидел, что в дело пошли большие и малые иконы, может быть — местного храма, а может быть — и церквей соседних станиц. На этом мозаичном полу около кабинета судьи лежал какой-то человек — исхудалый обессилевший крестьянин. Возле него стояло двое часовых. Судья спокойно перешагнул через него и вошёл в свой кабинет. Лежавший на полу недобитый в коллективизацию классовый враг обвинялся по ст. 61 УК РСФСР в неуплате налога и не сдаче 50 пудов хлеба государству. Часовые подняли его под руки и посадили на скамью подсудимых. Начался суд. — Что вы имеете сказать в своём последнем слове? Что вы просите у суда? — спросил Михайлик у обвиняемого. Обвиняемый поднял глаза к небу и ответил: — У суда я ничего не прошу, а у Господа Бога прошу смерти… Суд удалился на совещание для вынесения приговора. В это время застучали опять молотки плотников, загонявших гвозди в иконы. От местных защитников я узнал, что они не выступают в суде, так как это совершенно бесполезно. Зато они выигрывают все дела в кассационной инстанции, так как ни одно решение или приговор не утверждаются в силу своей глупости, малограмотности и бессвязности. Между тем судья дважды оканчивал юридические курсы в Ростове-на-Дону. И защитники говорили о нём: „Это наш подлец и кормилец“». [1.199]

Количество дел по налоговым недоимкам граждан, которые рассматривались в различных судах, а также ангажированность адвокатов, вроде бы как призванных этих граждан защищать, привели к возрождению «подпольной адвокатуры» — явления, известного в России ещё с XVIII века.