Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

После 1917 года их собрания, как и весь остальной «частный» антиквариат, были национализированы, в доме адвоката организовали «Музей мебельного мастерства», который любила посещать героиня романа, юная муза Ипполита Матвеевича Воробьянинова Лиза. Она же чаще, чем ей того хотелось, обедала «фальшивым кроликом» в Образцовой вегетарианской столовой на Сретенке. Неудачные для концессионеров торги мебелью происходили в Петровском пассаже, после которых стулья «из дворца» «расползались как тараканы» по центру столицы. Один из предметов буржуазного интерьера оказался в Казарменном переулке (дом 9, квартира 9, «там ещё татары рядом живут»), другой — в Доме Народов на Солянке, третий — у жены совслужащего Эллочки Щукиной, обладавшей словарным запасом современного «тик-токера», которая прожигала жизнь в Варсофоньевском переулке на Рождественке, и т. д.

Чего же взамен потребовал от «негров» известный одесский писатель?

«— Чего же вы от нас требуете? — спросил мой друг. — Я требую от вас следующего: пункт „а“ — вы обязуетесь посвятить роман мне и вышеупомянутое посвящение должно печататься решительно во всех изданиях как на русском, так и на иностранных языках, сколько бы их ни было. — Ну, это пожалуйста! — с облегчением воскликнули соавторы. — Тем более что мы не вполне уверены, будет ли даже одно издание — русское. — Молодые люди, — сказал я строго, подражая дидактической манере синеглазого, напрасно вы так легко согласились на моё первое требование. Знаете ли вы, что вашему пока ещё не дописанному роману предстоит не только долгая жизнь, но также и мировая слава? Соавторы скромно потупили глаза, однако мне не поверили. Они ещё тогда не подозревали, что я обладаю пророческим, даром. — Ну хорошо, допустим, — сказал друг, — с пунктом „а“ покончено. А пункт „б“? — Пункт „б“ обойдётся вам не так дёшево. При получении первого гонорара за книгу вы обязуетесь купить и преподнести мне золотой портсигар. Соавторы вздрогнули. — Нам надо посоветоваться, — сказал рассудительный друг. Они отошли к окну, выходящему на извозчичий двор, и некоторое время шептались, после чего вернулись ко мне и, несколько побледнев, сказали: — Мы согласны. — Смотрите же, братцы, не надуйте. — Вы, кажется, сомневаетесь в нашей порядочности? — голосом дуэлянта произнёс друг, для которого вопросы чести всегда и во всём стояли на первом месте. Я поклялся, что не сомневаюсь, на чём наша беседа и закончилась». [1.97] И действительно, после публикации первой части романа его соавторы выполнили своё обещание — Валентин Петрович Катаев получил в подарок золотой портсигар, предназначенный…для тонких женских папирос, то есть существенно уступавший по размерам (и весу драгоценного металла) «нормальному», но так как при достижении договорённости «половая принадлежность» портсигара изначально определена не была, формально все условия сделки были соблюдены.

Впрочем, на этом дело не закончилось. Литературоведы считают, что ещё один из героев романа «Золотой телёнок» — инженер товарищ Талмудовский — излагает свои мысли исключительно с помощью цитат из романа Ильи Эренбурга «Рвач»[221].

Для любителей делать hype на сенсациях, особенно из области «кто у кого что позаимствовал» совершенно бескорыстно предлагаю исследовать процесс создания Алексеем Николаевичем Толстым трилогии «Хождение по мукам» в 1920–1921 годах. Как выяснилось, это замечательное название («Хождение по мукам». — Авт.) уже ранее использовал для своего рассказа Лев Натанович Лунц, о котором как раз и вспоминал Валентин Катаев.