Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

А. Луначарский настойчиво пытался решить вопрос с Шаляпиным, для чего добился его включения в повестку дня заседания Политбюро ЦК РКП(б), которое наконец-то приняло решение в виде п. 2 постановления от 10 мая 1921 года № 24 — О выпуске за границу Шаляпина (утверждение постановления Оргбюро от 9.V.21): «Утвердить постановление Оргбюро и выпустить Шаляпина за границу при условии гарантии со стороны ВЧК за то, что Шаляпин возвратится. Если ВЧК будет возражать, вопрос пересмотреть».

Понятно, что проблема «отпускать — не отпускать» являлась исключительно актуальной, но для её купирования нужны были свежие, «остроумные» решения. Об одном из таких, предложенном консультантом при Наркомпросе Олейниковым, по всей видимости прикомандированным сотрудником ВЧК, А. Луначарский докладывал в Политбюро служебной запиской: «Дорогие товарищи! Согласно постановлению Политбюро ЦК, мною составлен был список лиц, отправившихся за границу. Теперь Политбюро надлежит в окончательной форме разрешить вопрос о посылке за границу нескольких артистов, а именно: труппы 1-й студии, квартета Страдивариуса вместе с пианистом Орловым, а также дать Наркомпросу право разрешить выезд ещё нескольким отдельным лицам. Консультант при Наркомпросе, тов. Олейников, предложил чрезвычайно остроумный способ, а именно — установить для всех желающих выехать за границу артистов очередь при Главном художественном комитете, отпускать их по 3 или по 5 с заявлением, что вновь отпускаться будут только лица после возвращения ранее уехавших. Таким образом мы установим естественную круговую поруку. Отправлять будем только по ходатайству артистов, может быть, через профессиональный] союз или через мес[тные] коммуны, так что они сами будут виноваты, если из первой пятёрки кто-либо останется за границей, и, таким образом, они автоматически закупорят для себя выезд. Думается, что в такие же условия следует поставить и труппы, т. е. отпустить сейчас Первую Студию только с тем, что, скажем, поездка Художественного театра окажется возможной, если Студия вернётся. Одновременно с этим предлагаю чрезвычайной важности письмо ко мне тов. Красина с запиской замнаркома Каражана, просил бы не задерживать с рассмотрением этого вопроса и назначить поскорей» (АП РФ. Ф. 3. Оп. 35. Л. 11).

Ф. И. Шаляпину было выдвинуто ещё одно дополнительное, но обязательное условие: половину от всех полученных гонораров артист должен был передавать сотрудникам советских представительств. Оказаться он не мог: во-первых, зарубежные импресарио платили довольно хорошо и в валюте, во-вторых, выезд разрешён только одному Фёдору Ивановичу — жена и дети ждали его возвращения в России[233].

Первое зарубежное турне Фёдора Ивановича прошло с большим успехом. Столица молодой Эстонской республики Таллин (Ревель) с восторгом аплодировала народному артисту РСФСР. Концерты организовал бывший тенор Мариинского театра Витинг. Затем Шаляпину поступили довольно выгодные предложения о гастрольных турах в Америке, Европе, Китае, Японии.

Выходец из самых низов, сирота, а ныне блестяще одарённый драматический артист, Фёдор Шаляпин самозабвенно любил деньги. Упрекать его за это трудно — время было страшное, голодное. Всю свою жизнь великий русский бас мечтал о спокойной, обеспеченной жизни для себя и своих детей. В конце — концов она (эта мечта. — Авт.) сбылась ценой его неимоверного труда, постоянных нервных срывов, связанных с критической эксплуатацией голосовых связок и реальной опасностью потерять голос от перенапряжения.