Жизнь за жильё

Иван Рудольфович даже не стал читать, только сделал вид, что пробежал текст глазами и расписался на бланке. Какая разница, что написано в документе, если этот капитан милиции в одной связке с Аликом и компанией? Минут через двадцать Алик завёл в квартиру доктора с чемоданчиком и двух санитаров со сложенными носилками. Милиционер протянул медработникам один из своих оформленных бланков, доктор бегло осмотрел труп и принялся заполнять документы. Специалисты работали чётко и слаженно. Медицина закончила формальности, доктор поделился с сотрудником внутренних дел одним из своих документов, протянул справку Алику и кивнул санитарам. Двое здоровых и безучастных к происходящему мужиков разложили носилки прямо у кровати и со стуком опустили тело Иннокентия.

Иван вздрогнул и укоризненно взглянул на здоровяков. Тело Иннокентия закрыли простынёй и вынесли к машине. Вслед из квартиры вышли капитан милиции и доктор. Азербайджанец внимательно прочитал медицинский документ и протянул листок подельнику.

— Убери пока. Завтра получим свидетельство о смерти. — Затем наклонился над оставшимся жильцом и с улыбкой произнес: — Иван Рудольфович, хватит вам на матрасе маяться. Вот и кровать освободилась.

— А место на кладбище мне оставили? — узник спокойно, снизу вверх, взглянул на надзирателя.

— О чём вы говорите, Иван Рудольфович? — Алик подозрительно посмотрел на поднадзорного и добавил: — Может быть, вам спирта принести?

— Алик, я всю ночь пил за упокой души Иннокентия. Сейчас в горло не полезет. Я посплю лучше немного, а потом ещё буду пить за Кешу.

— Вот это правильно. Отдыхайте, Иван Рудольфович.

Надзиратель с подельником вышли из квартиры. Привычно заскрежетал замок двери. Иван остался один в пустой комнате. На кровать своего бывшего соседа по квартире даже смотреть не хотелось. Со своим другом он и так всю ночь прощался. Иннокентий не останется в обиде… Главное, чтобы потом в кошмарах с погонями и волками не снился. И для памяти товарища Иван сделает всё, что сможет. А сейчас главное не утонуть в своём горе и опять не сорваться в штопор. Сегодня ни одной рюмки…

После ухода надзирателя Иван Рудольфович Шильд просидел на своём матрасе ещё минут двадцать, прислонившись к холодной стене спиной и затылком. Вдруг Алик вернётся? Затем проверил свой военный билет под матрасом. Документ изогнулся, но был вполне читаем. Пока ни один человек, ни в Бокситогорске, ни в Санкт-Петербурге не знал о военном удостоверении личности старшего сержанта в запасе Шильда И. Р.

Иван встал, прошёл на кухню, приоткрыл окно до решётки и протёр стол. Лёгкий апрельский ветерок проник в камеру-квартиру и разогнал остатки кислого запаха вчерашнего застолья. Ещё с Кешой…

Узник решил постираться и помыться. Надо занять время до вечернего прихода надзирателей. И гнать мысли о смерти Иннокентия, и забыть о своих тревогах. Иначе можно вновь подсесть на стакан. Затем дождаться Влада и поговорить с ним. Наверняка, он уже в курсе случившегося с Иннокентием. И вдруг Ивана пронзила мысль: «А откуда Влад может знать, что сегодня из этого дома вперёд ногами вынесли Кешу, а не его?» Тело закрыли, да и не станет местный бродяга выяснять данные усопшего у районной милиции и медицины. С какой стати? Сам себе беду накличет. И как бы начать разговор с товарищем на воле о своём плане побега? У того одноклассник Лапа в местных авторитетах ходит и вроде бы Влад обязан своему школьному приятелю?

За два часа до прихода Алика окно было закрыто, на кухне опять царил лёгкий беспорядок. Иван вылил немного спирта в раковину, банка для Влада и так была полна чистейшим бельгийским спиртом. Пожилой человек привычно набрал в рот разбавленного спирта, прополоскал зубы и выплюнул в раковину. Конспирация и ещё раз конспирация… Затем прилёг на свой матрас и мгновенно уснул. Смерть друга, ночные бдения и дневная стирка просто вырубили уже далеко немолодого человека.

Иван проснулся от тихого стука в окно. В комнате было темно. Узник приподнялся и по привычке взглянул на кровать своего соседа. Как он там? И кто так аккуратно стучит в стекло? Иван Рудольфович разглядел в полумраке пустую постель, и воспоминания прошедших суток мигом накрыли отдохнувший мозг алкоголика. Иннокентий мёртв…

И кто это так упорно скребётся с улицы? Влад? Вторая радостная мысль сразу затмила первую. Узник быстро протопал на кухню и со скрипом приоткрыл оконную раму:

— Влад!

— Ёшкин кот! Живой, бродяга. Я уже думал — всё, вынесли тебя вчера. Уже сутки не понять — жив ты или нет? — Стоя под окном, на сидельца снизу вверх с улыбкой смотрел Всеволод Александрович. Иван Рудольфович улыбнулся в ответ.

— Товарищ, я тоже рад вас видеть живым и здоровым.

— Напугал ты меня, Ваня.

— Живой я. И теперь получается — живее всех живых, как Владимир Ильич Ленин. Влад, давай нашего Иннокентия помянем.

Иван быстро разбавил спирт для гостя, для себя приготовил только воду. Затем соорудил пару бутербродов, порцию алкоголя с закуской протянул сквозь решётку. Друзья выпили, принялись медленно жевать хлеб с сыром и думать о вечном. Пауза затянулась…